— Лейтенант государственной безопасности Демидов, — мужчина отряхнул снег со своей шинели. — Попрошу поторопиться.
— По какой причине?
— Собирайтесь.
— По какому праву, — начал было Влас, но лейтенант, быстро оглядев его с ног до головы, перебил его:
— Как я вижу, вы уже собраны. На выход.
— Стойте! — закричала Екатерина, вскочив с постели. Она знала, что ничего не сможет сделать, но решила хотя бы попытаться.
— Гражданка, — лейтенант собой загородил ей проход, — лучше не сопротивляться. Вы же знаете… Вы вообще кто?
— Не трогайте его! — продолжала кричать она, пытаясь прорваться к Власу.
— Катя! — закричал Влас, увидев, как один из красноармейцев нацелил на нее винтовку, заставляя женщину тем самым отступить назад. — Оставьте ее!.. Не смейте!
— Катя, — задумчиво произнес лейтенант, смерив ее оценивающим взглядом. Кажется, он тоже ее наконец узнал. — Не припомню, чтобы она была в списках… Вы жена Зерваса?
— Н-нет, — испуганно прошептала она, замерев на пару секунд.
— Катя?.. Могу ли я узнать вашу фамилию?
— Самойлова.
Лейтенант, услышав ответ, задумчиво свел брови, подумал о чем-то пару секунд и, кивнув как будто самому себе, наконец произнес:
— Вас не тронут, — он отвернулся и сделал шаг в сторону Власа, — так что не мешайте нам.
Когда же Екатерина громко вскрикнула от удара в живот, который нанес ей один из тех красноармейцев при ее очередной попытке прорваться к Зервасу, Влас рванулся вперед, пытаясь защитить ее. Но он не успел даже и на метр приблизиться к ней, как на него накинулись мужчины в форме и ловко скрутили ему руки за спиной. Влас рычал, все еще не оставляя попыток вырваться, но красноармейцы все также крепко держали его.
— Ведите его в машину, — кивнул им лейтенант, который уже, кажется, забыл о существовании скулящей рядом женщины.
— Прошу, пустите, он же ничего не сделал! — кричала Катя, упав на колени прямо перед лейтенантом. — Он же врач, простой врач!.. Прошу, он невиновен!
— НКВД лучше знает, — с пренебрежением произнес тот, хмыкнув.
Вдруг из-за шторы раздался детский плач — заплакала Настя, Катя смогла узнать ее голосок. Один из красноармейцев, сдвинув брови на переносице, взглянул туда и двинулся в ту сторону. Катя, перехватив его взгляд, перепугалась еще больше, тут же вскочила на ноги и кинулась туда — детей она им отдавать не собиралась.
— Не трогай их, не смей! — закричала она, закрывая собой проснувшихся от шума малышей.
— Что с ними делать? — спросил красноармеец, указывая винтовкой на женщину.
— Езжай с греком, — Демидов указал ему рукой в сторону двери, — а с этими я сам разберусь.
Мужчина молча кивнул и направился к двери. Лейтенант, взглядом проследив за ним и дождавшись момента, когда за ним закроется входная дверь, повернулся к женщине, все еще стоявшей у маленькой кроватки.
— Его дети? — негромко спросил он, кивая в сторону кроватки.
— Прошу, — шептала она хриплым голосом, — только не их… Вы… Вы не посмеете…
— Значит, его… Извините, но посмею, — лейтенант как-то неприятно улыбнулся и двинулся на нее.
Когда он попытался отодвинуть ее сторону, Екатерина все-таки решилась ударить его. Сжав кулаки так, что выступили побелевшие костяшки, она ударила его пару раз в грудь, но он ловко перехватил одной рукой ее за запястья, не давая пошевелить руками.
— Вы же понимаете, что я все равно сделаю то, что приказано начальством, — произнес он со вздохом. — Так что вам лучше не сопротивляться — вам же лучше будет…
— Они же дети, — Катя расплакалась. — За что?..
Демидов с силой оттолкнул ее в сторону, так что женщина отлетела к стене и, зацепившись об угол стола, упала на пол. Он же, внимательно поглядев на нее пару секунд, завернул детей в одеяльца, взял их на руки и пошел к дверям, стараясь не обращать внимания ни на крики Кати, ни на плач детей.
Екатерина смогла собраться с силами и, зажимая ладонью кровоточащий висок, которым она ударилась об угол стола, побежала за лейтенантом, но было уже поздно — машина скрылась в снегу. Женщина понимала, что бежать за ней бессмысленно — на таком холоде она ни за что не сможет ее догнать, поэтому остановилась возле калитки, утопая в снегу почти по колено, и стала смотреть ей в след. Но на перекрестке уже никого не было, и стена снега уже скрыла за собой уехавший воронок, который было слабо видно лишь из-за красных запятых фонарей. Автозак же давно скрылся из виду, оставив о себе в напоминание лишь следы шин на снегу.