Сакура ощутила легкий укол ревности. Какая Карин? Они никогда не говорили о прошлом, которое осталось в мире шиноби. А эта неведомая Сакуре Карин была, скорее всего, оттуда. Но она быстро совладала с собой. Сакура решила, что их с Саске можно разделить физически, но никто не сможет заставить ее сомневаться в муже, поэтому она впервые вступила в разговор, заявляя таким образом, что их двое.
- Благодарю вас, Мадара-сан. Не вы один так считаете, - Сакура почувствовала, как Саске едва заметно сжал ее ладонь. Значит, она поступила правильно.
- Какое единение! Вы просто созданы друг для друга, - театрально воскликнул Мадара. – А как вам картины в холле? – Резко сменил он тему разговора. – Выписал специально из Европы.
- Впечатляет, - настороженно ответил Саске.
- Слишком много жестокости. Не люблю охоту, - дернула плечиком Сакура. Ее голос звенел. Она осмелела и решила, что не уступит ни Саске, ни Мадаре.
- Я разочарован, что вам не понравилась моя коллекция, - вкрадчиво, с легкой ноткой притворной обиды заговорил Учиха Мадара. – Тем неприятнее мне будет беседовать с Саске без вас. Боюсь, мы утомим вас разговорами о средневековой охоте, оружии и традициях, которые уже давно канули в прошлое.
- Но… - Сакура попыталась возразить и спасти положение, но Мадара не дал ей такой возможности.
- Не волнуйтесь, дорогая. Мы обсудим картины, и я верну вам вашего дражайшего супруга. Не нужно быть такой собственницей. Для Учиха главное – это свобода. Не так ли Саске?
- Сакура, я скоро вернусь, - твердо и спокойно сказал Саске.
- Хорошо, - выбора у Сакуры не осталось, и она вынуждена была согласиться.
Рука Саске выскользнула из объятий маленькой ладошки Сакуры.
Учиха Мадара двинулся вперед, указывая Саске путь. Они пересекли зал и скрылись в боковой двери, которая была замаскирована в желтой стене. Сакура осталась одна. Учиха растворились, будто были сказкой.
Саске оказался в темноте, когда за ним бесшумно закрылась невидимая дверь. Сразу же звуки музыки и людских разговоров пропали. Их поглотила полная абсолютная тишина. Саске показалось, что он попал в гендзюцу, но голос его спутника развеял неприятные подозрения:
- Это не гендзюцу, а совершенная звукоизоляция, - в темноте раздался щелчок и перед Саске возник неширокий коридор, освещенный по бокам тусклыми бронзовыми бра, в виде подсвечников с лампами, имитирующими свечи.
Саске коснулся стены – она была тоже обита тканью, но цвет в полумраке невозможно было разобрать.
- Давно я не попадал в свой кабинет этим забытым путем, - раздался впереди голос Мадары.
Он стоял у распахнутой двери и жестом приглашал Саске войти. От маски он уже успел избавиться и на его лице плясали блики тусклого электрического света, делая черты четкими и резкими. Было непонятно, улыбался он или был серьезен. Саске решил, что в данном случае эмоциональное состояние Мадары его мало волнует. Его цель – узнать, что нужно бывшему главе клана. Поэтому Саске спокойно двинулся вперед по коридору, стараясь подавить неприязнь, которая впервые родилась у него к этому человеку после боя с Итачи и неизменно сопровождала его с тех самых пор, разрастаясь и заполняя собой пространство в сердце Саске ранее занятое местью брату.
Саске молча вошел в комнату, обставленную дубовой мебелью, которую украшали деревянные завитушки и резьба в одном стиле. Интерьер кабинета продолжал традиции, в которых был выполнен и обставлен, по-видимому, весь дом.
Саске остановился в центре комнаты, ожидая дальнейших действий хозяина. Мадара быстро прошел мимо Саске, обойдя его, и остановился у массивного деревянного стола, который опирался на четыре когтистые лапы, принадлежащие животному или птице. Он медленно подошел к такому же деревянному креслу и сел, жестом приглашая Саске опуститься на такое же кресло напротив хищного стола.
Вся обстановка была пропитана враждебностью и агрессией, будто стоило Маларе сложить пару печатей и все предметы удивительной мебели оживут и бросятся в бой за своего хозяина.