Он собрал данные о частоте возникновения и обострения душевных недугов, а также смертности среди пациентов за несколько десятилетий во Франкфурте и некоторых областях Пруссии. Результаты оказались поразительными: пики кривых, отображающих многолетнюю динамику заболеваемости, обострений, госпитализаций и летальных исходов, приходились на 1830, 1837 и 1848 годы — годы солнечных максимумов в таблице Швабе, опубликованной в 1851 году.
Интересно, что наименьшее число госпитализаций и смертей приходилось на годы солнечных минимумов: 1833 и 1843.
Немецкий астроном Генрих Швабе был первым, кто задокументировал периодическое изменение числа пятен на Солнце — то, что позднее назовут одиннадцатилетним солнечным циклом.
Фон Беккер убедительно продемонстрировал, что массовая динамика психических болезней строго соответствует этой цикличности.
Он описал несколько историй пациентов, у которых приступы болезни возникали в годы солнечных максимумов. Всех их отличали следующие особенности: острота и тяжесть психоза, помрачение сознания и обильные галлюцинации, а также последующее, нередко самопроизвольное, полное прекращение болезненных явлений и возвращение к обычному самочувствию.
«Во время психотических приступов больные не понимали, где находятся, бесцельно метались, набрасывались на окружающих или застывали на одном месте. От них нельзя было добиться никакого внятного ответа ни на один вопрос: многие переставали разговаривать вовсе, а если и сохраняли речевую активность, то исключительно в виде отдельных бессмысленных слов и обрывочных фраз.
Из этих-то обрывков, а также из последующих рассказов выздоровевших удалось узнать, что во время болезни они переживали в высшей степени необыкновенные события: видели себя на Луне, в «стране альвов», в «краю ледяных великанов», в сказочных мирах, в раю или аду. Они были королями и злодеями, героями и волшебниками, богами и демонами, участвовали в мифических битвах, революциях и катастрофах вселенского масштаба. Они полностью погружались в созерцание болезненных видений, отрешаясь от реальной действительности. Нередко это состояние сопровождалось тяжёлой лихорадкой и общим истощением вследствие длительного отказа от еды и питья, но по миновании приступа больные сразу или постепенно возвращались к привычной жизни, годами продолжая работу и не высказывая никаких жалоб на здоровье».
Наиболее подробно фон Беккер описал историю пациента, которого ему довелось наблюдать в доме археолога Отто Байера — своего старого приятеля по Гейдельбергскому университету.
Фон Беккер столкнулся с ним по чистой случайности, будучи в Берлине проездом. Он не планировал задерживаться в городе, но, вняв настойчивым просьбам товарища и следуя врачебному долгу, отправился в поместье Байера, чтобы проконсультировать его ассистента.
Ассистент археолога, египтянин Се́дхи аль-Джаха́рди, был молодым человеком лет двадцати с небольшим. Байер нанял его во время первой египетской экспедиции близ Абусира в качестве чернорабочего, но, обнаружив необычайную одарённость и осведомлённость юноши, сделал его своим помощником.
Седхи был прекрасным проводником и переводчиком; его наброски окружающих пейзажей и извлечённых из песка находок поражали удивительной точностью и изяществом. Но больше всего археолога впечатляло то, что в отличие от суеверных и необразованных сородичей, аль-Джахарди был поистине увлечён раскопками. Он не просто бездумно выполнял поручения, дабы получить оплату, а всё время стремился понять и узнать что-то новое. К тому же он, казалось, не был отягощён какими-либо религиозными предрассудками и охотно воспринимал философские и научные рассуждения просвещённых европейцев, которые его закоснелые земляки сочли бы богохульным вольнодумством.
Седхи нравилось учиться; время, проведённое в экспедиции, он считал лучшим в своей жизни. За четыре года Байер привязался к нему, как к сыну, и взял юношу в Европу, намереваясь устроить его дальнейшее обучение.
В Берлинском университете, где Байер получил кафедру, Седхи оставался верным помощником археолога, работая над отчётами об экспедиции и успевая посещать недавно открывшийся курс естественных наук. Разительная перемена обстановки и образа жизни его не смутила; сам он говорил, что с детства ощущал какую-то смутную неизъяснимую тоску, точно был не на своём месте, и только здесь, в Германии, наконец-то нашёл его.
Несколько месяцев прошли спокойно, но осенью 1848 года Седхи начал испытывать странное недомогание, постепенно нараставшее и приведшее к невозможности продолжать обучение и работу. Последнее особенно огорчало Байера, поскольку в то время он занимался подготовкой заключительной публикации полного списка исследованных древностей и нуждался в живом уме и искусных руках бессменного ассистента и спутника, который должен был подготовить иллюстрации, карты и часть описаний «солнечных храмов» и пирамид Абусира.