«Нет. Мы точно это сделаем», — думает Эмпирика.
— Я это сделаю!
Неподдельная ярость наполняет её существо.
Никто, никто её не остановит!
До выбывания ей осталось получить последний удар — но на пути к Радошу она будет неуязвима.
Безумная вера — без сомнений.
Сомнения рождают препятствия.
Снова стрела. Предводитель закрывает её щитом.
Проклятье! Их заметили!
Они вскакивают и бегут что есть сил, уклоняясь от ударов.
Радош рядом! Вокруг него — свита янтарных плащей.
«Пламя призываю я!..»
Аши остались позади.
Они окружены.
Предводитель бросается на врагов отчаянно, едва успевая отражать удары.
«Пламя» призывает кто-то ещё.
Дэста!
Эмпирика вторит ему, целясь «огнём» в Радоша.
Мимо!
Ещё!
Мешочек на поясе почти пуст.
Воин с чёрной занавеской на плечах приходит предводителю на помощь.
Камень сияет на солнце, когда Радош трясёт посохом, произнося грозное заклинание нараспев.
Нашёл время медлить.
— Сейчас нас всех оглушит или убьёт! — раздаётся голос рат-уббианца.
Эмпирика скороговоркой призывает пламя, выпрямившись во весь рост.
Их с Дэстой смоляные шарики попадают в цель одновременно.
Очередной радошианец падает рядом с чёрной занавеской.
Предводитель продолжает сражаться из последних сил.
Радош снова начинает заклятье.
Мешочек пуст.
Всё слишком быстро.
Дэста начинает призывать пламя.
Эмпирика кидается к поверженному ашу, едва успевая ускользнуть от удара.
Хватает его меч.
Только никаких сомнений.
Увёртывается от наступающих радошианцев.
Летит к Радошу.
Его лицо так близко!
Она ясно видит разлетающуюся по золотой маске желтоватую смолу прямо в тот миг, когда что-то сбивает её с ног.
— Радоша убили! — раздаются крики.
Удивлённые. Возмущённые. Тревожные. Реже — радостные.
Янтарные плащи устремляются в сторону «крепости», и Эмпирика только теперь оглядывается вокруг.
Она лежит возле Радоша, медленно оседающего на траву, а рядом предводитель, подняв забрало, сидит, схватившись за голову и открыв рот в приступе беззвучного хохота.
Дэста растянулся поодаль, близ возмущённо бормочущих радошианцев.
— Вот уж не думал, — недоуменно изрекает Радош, снимая маску.
В голосе его слышится досада, а на губах играет растерянная усмешка.
Эмпирика узнаёт в нём улыбчивого светловолосого агранисца.
Теперь, у мирного костра, на неё навалились разом и тяжёлая усталость, и ноющая боль в плече, и сырость промокших ботинок.
Незатейливая весёлая песенка, витавшая в воздухе над одной из соседних палаток, казалась убаюкивающей.
Эмпирика протянула к огню озябшие ноги.
Они с Эмеградарой сидели близ большого студенческого шатра, уплетая печёные плоды крацитового дерева — рыхлые, мясистые, сладковатые — с горячим душистым отваром из его изумрудной листвы.
Согреться всё равно не удавалось.
Эмпирика плотнее куталась в плащ и старательно прятала взгляд, избегая смотреть на товарищей сестры: сумрачного молчаливого рат-уббианца, который их сюда привёз, ясноглазых умников-агранисцев с точёными лицами, смешливую девушку-аюгави с изумрудными волосами и чёрным лютневым грифом за спиной.
К ней вернулось обычное неловкое напряжение, испытываемое при необходимости находиться в обществе. От прежнего воодушевления и необычайной лёгкости, с которой она сражалась бок о бок с незнакомцами, не осталось и следа. Сейчас она даже вообразить себе не могла, как решилась на нечто подобное. Словно это был кто-то другой.
Отчего-то на душе расползалась странная тяжесть. Ей было стыдно — но не ясно самой, за что именно.
Какое счастье, что внимание компании было приковано к зеленовласой шутнице, которая тоже оказалась здесь новенькой. Она назвалась Дарой и вскользь упомянула, что то ли учится на младших курсах, то ли только собирается поступать. Впрочем, никто не потрудился уточнять, ибо все были увлечены её задорной болтовнёй — «болотными байками из склепа», по её собственному не вполне понятному, но оттого ничуть не менее забавному выражению.
— …нет, как удачно, а! Фестиваль в Альгиров день! Сегодня же пятое солнце, красный Альгир, затмив хладный Тау-Дрецей, восходит на Эгредеумском небе. В здешних широтах, то есть. До этого его видно только из-за Сумеречных Рубежей. Ну и с Чиатумского континента на Тёмной стороне, разумеется — было бы там кому смотреть.