— Нет, просто с Рождества ты какой-то странный…
— Ну, какое Рождество, такой и я, — отозвался Скорпиус, вспоминая, как утром в его комнату пришла мама, чтобы поздравить с праздником, а к вечеру и отец подтянулся, принеся подарки Скорпиуса. Он явно хотел поговорить, но у младшего Малфоя совсем не было настроения: он встретил папу улыбкой и вопросом, как тот относится к хорькам. Наверное, это было жестоко, но чего жалеть о содеянном? Зато странный папа снова стал самим собой…
— Ладно, — Энжи скрылась на лестнице, ведущей в спальни.
Скорпиус поднялся.
— Ты куда это? — от шкафа раздался голос Эйдана.
— Чем быстрее мы с Поттером решим свою проблему, тем меньше баллов потеряет из-за этого Слизерин, — заметил Малфой, кивая старосте. Именно Эйдан рассказал Скорпиусу о том, что сегодня вечером преподаватели соберутся на совет у МакГонагалл. Лучше времени не найти, раз уж все так помешаны на том, чтобы не допустить их с Поттером дуэли.
Эйдан кивнул, и Скорпиус тихо вышел в коридор.
Они встретились, как и договорились, в Классе для совместных занятий, где оба оказались впервые после великого собрания Слизнорта на первом курсе. Плотно прикрыв дверь, Джеймс зажег свою палочку.
У дальней стены стоял Малфой, бледный, как обычно, без мантии. Они молчали, потому что однажды их вычислили именно по голосам. Хватит с них наказаний за то, чего они пока никак не могли сделать. А было давно пора.
Слизеринец махнул рукой, указывая на свободное пространство перед задними партами и вставая справа. Джеймс кивнул и занял позицию слева, почти у самого окна.
Малфой зажег откуда-то взявшуюся свечу: умно, а то ведь не видно будет, как этот слизняк зеленый упадет от заклятий или у него вместо носа появится клюв.
Мальчики кивнули друг другу, отсалютовав палочками. Все формальности были соблюдены…
— Стой! — шикнул Джеймс, когда Малфой уже начал взмахивать палочкой.
— Что? Струсил? — прошипел Скорпиус, сузив глаза.
— Мы должны объявить, из-за чего деремся, — прошептал гриффиндорец. — Чтобы это было честно.
— Поттер, ты идиот?!
— Я ненавижу тебя, Малфой, и поэтому буду драться с тобой, — торжественно объявил Джеймс, глядя на слизеринца.
— Поттер, ты идиот и задавака, ты мешаешь жить другим, поэтому я должен возложить на себя важнейшую миссию избавиться от тебя, хотя бы на месяц, — со злорадной усмешкой и препротивным выражением на лице проговорил Скорпиус. — Все?
Джеймс кивнул, наставляя палочку на противника. Через мгновение класс был оглушен двумя мальчишескими голосами, выкрикивавшими заклинания. Пламя свечи погасло, но в помещении было светло от разноцветных лучей, что противники пытались послать друг в друга, но оба были проворными и ловкими.
— Змея и есть змея, всюду извернется, — бросил Джеймс, когда Скорпиус отпрыгнул от конъюнктивального заклятия, которое гриффиндорец успел выучить в январе и даже испытать на миссис Норрис.
— Болтать ты мастак, лохматый, — фыркнул Малфой, послав в противника Петрификус, но Поттер увернулся, чуть не сбив парту. — И уворачиваешься не хуже змеи…
Их дуэль длилась не более пары минут, когда произошли сразу три события. Заклинание Малфоя попало в Поттера, и тот дернул рукой, посылая заклятие в слизеринца. Луч из палочки Джеймса угодил прямо Скорпиусу в голову, которую тот повернул на крик и звук открывшейся двери. В кабинет вбежал Филч, а за ним Фауст с поднятой палочкой.
— Мерлин, — выдохнул профессор Защиты, глядя на мальчишек, которые медленно оседали на пол. Помимо ссадин на руках и плечах, — свидетельств их уклонения от заклятий — они оба представляли собой чудную картину: уши Джеймса медленно и болезненно превращались в какие-то вьющиеся растения, спускаясь к плечам и ниже, а из затылка Скорпиуса каким-то непостижимым образом росли рога, становящиеся на глазах все более ветвистыми. Судя по всему, обоим мальчикам было очень больно, но они этого старались не показывать, глядя на взрослых. — Мистер Филч, позовите мадам Помфри…
Часть третья
Глава 1.Больничное крыло
Интересно, с чем можно сравнить боль, когда череп будто с двух сторон сверлят болтами, при этом выкручивая и растягивая уши к самым плечам, а затылок болит не меньше, чем виски…
…И вообще, что это за целительская помощь, когда даже боль не могут убрать?!
Джеймс дернулся на постели, сердито пискнув от боли и помутнения в глазах…
…Кто может очнуться посреди ночи с такими мыслями? Или вместе с ростом ушей у него стали сокращаться мозги? Симптомы уже есть, заболевание опасное…
…Как он может думать о такой чуши, когда так разрывается голова? А о чем думать? Конечно, лучше бы заснуть снова, но он успел отлежать себе спину, а на бок не повернуться — новый стиль ушей мешает…
…Уши «а ля Малфой-хорек-с-рогами-на-затылке». Только это и помогает не заорать от боли и не разреветься от нее же. Интересно, а если зареветь, легче станет? Вряд ли…
…Сколько он уже тут? Кажется, третий день. Двое суток спал, почти не просыпаясь. Во сне ему не было больно…
…Тут действительно так тихо, или стоит поковырять пальцем в ухе? Хотя, как это возможно? Хорошо хоть не оглох…
С другой стороны, опять им не дали довести дуэль до конца. Словно у преподавателей красная кнопка где-то загорается…
Тихо и почти бесшумно отодвинулась занавеска, и вошла мадам Помфри, с заботой глядя на лежащего Джеймса. Наверное, он выглядел довольно потешно, но целительница смеяться не собиралась. Скорее, она глядела на мальчика, как на умирающего. Ну, или близкого к этому состоянию.
— Я еще жив, — простонал Джеймс, не желая видеть перед собой скорбные лица. Он всего лишь участвовал в дуэли, с кем не бывает. Ему не оторвали ухо, а всего лишь превратили. Чего так смотреть?!
— Проснулся? — тихо спросила мадам Помфри, будто это и так было не ясно, раз уж он с ней разговаривает.
Интересно, а как Малфой? Если лежит, то в какой позе? Ведь из затылка-то у того явно торчали рога, когда мальчиков буквально принесли в больничное крыло.
— Выпей, — целительница протянула ему стакан с густой зеленой жидкостью, пить которую не очень-то хотелось, но ужасная боль, от которой не было способа отвлечься, подтолкнула его к стакану.
— Фу, — выдохнул он, с трудом отставляя наполовину выпитое зелье и роняя больную голову на подушку. Длинные зеленые уши мирно лежали на его плечах. Кажется, они стали чуточку короче за три дня.
— Молодец, теперь спи, — мадам Помфри чуть ему улыбнулась, потрепав по плечу. — Утром разрешу тебя навестить…
— Нет! — чуть не подскочил мальчик, но тут же взвыл, потому что прижал плечом водоросль, что была его ухом.
— Поттер, не ори!
Этот сонный голос донесся справа, видимо, из-за ширмы.
— Мистер Малфой, погодите минутку, я сейчас принесу вам обезболивающее… — попросила целительница.
— А мне не положено? — удивленно спросил Джеймс, игнорируя слизеринца.
— Вам пока нельзя, нужно сначала остановить рост этих странных лиан, а смешивать два зелья не рекомендуется… Мы уже почти…
— Мало ли что и когда кому не рекомендовали… — сердито откликнулся мальчик, понимая, что точно сейчас расплачется от боли. Как же тут заснуть?
— Потерпите пару часов, потом я дам вам все, что вы захотите, — с состраданием, которым лучилась каждая морщинка на ее лице, проговорила целительница.
Джеймс покорно вздохнул, часто моргая, чтобы предательские слезы не потекли из глаз.
Больно.
Он слышал, как мадам Помфри зашла за соседнюю справа ширму и поставила на столик графин.
— Выпейте, мистер Малфой.
— Не хочу.
— Это обезболивающее.
— Не буду.
— Мистер Малфой… — прозвучала уже легкая угроза в голосе целительницы.
— Я же сказал: не буду. Мне не больно. Я уже третий день пью эту дрянь, сколько можно?
— Дайте, я посмотрю на ваши наросты…
— Смотрите. Можете даже сфотографировать.
Джеймс фыркнул и тут же тихо простонал.
Посмотреть бы на Малфоя с рогами, вот, наверное, потеха-то…