Стальной великан же был равнодушен к окружающему. Пройдя вперёд, он опустился на крепкий дубовый табурет, поставил свои огромные мечи к стене (сидеть с ними было, видимо, не очень удобно) и посмотрел на молодую женщину, которая замерла у стола, словно кролик перед удавом, попросил воды и, секунду погодя, заказал ещё еды приличия ради. Набрав поднос, она принесла ему тарелочку супа из одного куска мяса, бульона, щепотки зелени и хлеб со стаканом кристально чистой воды. С изяществом господин приступил к еде и, за всё время никак не меняясь в лице, минуту спустя кончил, оставив совсем чуть-чуть, на донышке, будто если бы кто увидел его поевшим, сразу бы прогнал. Ни удовольствия, ни, впрочем, неудовольствия от трапезы он не получил.
Отпив, он налил из своей бутылки ещё один стакан воды и вернул посуду (бутыль) женщине. Та была молодой и красивой девицей, между прочим, с рыжими волосами и очаровательным выражением, трогающим столь же очаровательные пухленькие губки, но внимания на неё незнакомец не обратил. Девушка неловко улыбнулась, кивнула и ушла на кухню.
Оттуда послышались перешёптывания, женские мечтательные вздохи и ехидные мужские замечания.
В этот момент к гостю подсел хозяин таверны. Это был высокий джентльмен средних лет с зализанными волосами, в потрёпанном фраке, рубашке и засаленных брюках. У него был смеющийся и нежный взгляд прищуренных глаз, большая вислая родинка над губой и длинный шрам на лбу. Худощавый, но жилистый, он производил впечатление силы и здоровья. Говорил он громко, чуть нараспев, но при этом с достоинством, без крика. Речь его была насыщенной и яркой, манеры почтительными и мягкими, а слова какими-то излишне откровенными.
— Что же-с, — произнёс джентльмен протяжно, с некоторым акцентом, — господин. Может ли этот старик составить-с вам компанию? Сочту ваше молчание за согласие и прошу простить себя за любопытство, но что привело вас в наше-с захолустье? Могу ль я чем-нибудь помочь-с?
Незнакомец посмотрел на хозяина и, обдумав, с некоторой неохотой ответил:
— Я отправляюсь в столицу. Слышал, проводится королевский турнир. В честь двадцатидвухлетия победы. Там должно быть много сильных воинов.
— Да-да-с, я тоже-с что-то такое слышал, — кивнул трактирщик. — Не видел, правда-с, лично, приехал я — продав свои пожитки и открыв здесь это замечательное заведение, влюбившись в свою будущую жену — не так давно, уже после вышеописанного, но о событии сиём буду наслышан. А последствий, впрочем-с, свидетелем уж буду. Мало было тут в стране людей, очень-с даже мало. Пустырь пустырём, честное слово. Да и сейчас, что уж там говорить, не намного больше стало... Позвольте-с, к слову, да представиться. Алексей Алексеевич. По фамилии — Сладков. А вас как величать?
Ещё раз обдумав все за и против продолжения разговора, незнакомец продолжил:
— Леварро Сангвинарий Ревило аж Дэмор, — представился он. — рыцарь, дворянин по происхождению. Из мест... далёких, явно не отсюда. И я вижу, вы тоже неместный.
— Да-с, вы правы... — ответил Алексей Алексеевич, причмокивая губой, — с юга, как я уже обговаривал, буду, из Гегемонии, страны, что занимает-с всю правую нижнюю часть карты. Вашей карты. Великая, хех, страна. Жаль только-с, что загнивает... Сами понимаете: кризис. Кризис, крызис, крызис… Нет никакой возможности выносить тот произвол, что там творится. Да и всё равно там плохо жилось. Конечно-с, не так, как в Империи Слейвгард, будучи её рабом, но всё же... Так, о чём это я, да. Что вы-с хотели, господин Леварро? Может, вам нужна комната? Я готов сделать скидку-с, пятидесятипроцентную-с, как первому на этой неделю клиенту, что скажете-с? — поднял хозяин бровь, лукаво улыбнувшись, будто бы не он в двух словах только что рассуждал о разложении и скором падении его родины.
— Откажусь. Я не нуждаюсь в отдыхе. А времени у меня нет, — холодно покачал Сангвинарий головой. — Турнир совсем скоро. Я не могу на него опоздать. Так что к обеду меня здесь уже не будет.
— Вот как? Прискорбно-с, прискорбно-с, — хозяин недовольно поджал губы, глядя на белую хризантему в волосах дочери, прокомментировав: «Дочь моя красавица, не находите? Жаль только-с не замужем», — и, получив ответ "возможно", сквозящий непередаваемым безразличием и в мере какой-то даже непониманием сути сказанного, Алексей продолжил: