Так что немцы, потыркавшись почти по всему периметру, постепенно начинали переходить к обороне. Сначала они прекратили попытки форсировать Судость на юго-восток в направлении Брянска. Затем, через пару дней плюнули на северо-восточное направление, где они пытались форсировать Десну и, снова пробив коридор между Дятьково и Людиново, соединиться с восточной группировкой. Затем немцы оставили в покое северо-западный фас — Клетский лес — ну не место там их танкам. Самый большой нажим был в сторону Рославля, но там у нас было самое короткое плечо подвоза боеприпасов и подкреплений, а у немцев — наоборот, самое длинное, а их авиация вообще дотуда если и доставала, то время действия было очень ограниченным. У нас, соответственно, наоборот. Поэтому пятнадцатого августа наступление встало и там. Самого большого успеха фрицы достигли на южном участке к западу от Мглина. Местность там была сравнительно открытая, до южного коридора было недалеко, поэтому вскоре немцы стали заворачивать всю артиллерию налево, так как поняли, что пройти под постоянными ударами с неба почти сто километров до рославльской группировки она просто не сможет — если танки и САУ еще как-то могли протиснуться по второстепенным дорогам, под прикрытием дымовых завес, да быстро уйти под деревья, да прошмыгнуть в промежутки между летной погодой, то гаубицам на автомобильной тяге этот фокус был не по зубам. А до Мглина — и ближе, и маскировку можно сделать плотнее, поэтому-то в направлении на запад от Мглина немцы получили неплохую артиллерийскую поддержку крупными калибрами. Тем более что зажигаемые фрицами повсюду дымовые шашки, а то и обычные дымные костры неплохо маскировали пороховые выстрелы, так что отследить позиции артиллерии через ИК-технику стало гораздо сложнее — приходилось пролетать буквально над головами, чтобы разглядеть, что вот то нагромождение кустов — на самом деле не кусты, а ветки, навязанные на закрытый маскировочной сеткой каркас из стальных трубок — немцы начали массово выпускать такие конструкции, и мы уже успели с ними ознакомиться. Неплохая штука, только сильно колышется от выстрелов, ну да это и понятно — все-таки не железобетон. Но все-равно и такие ухищрения снизили вероятность обнаружения немецких батарей, к тому же и для их авиации тут было ближе лететь, так что штурмовики не могли так уж безнаказанно ходить над головами фрицев. И вот там-то, прорываясь через наши позиции на холмах и в населенных пунктах, немцы с помощью крупнокалиберной артиллерии и прошли за десять дней десять километров на запад от Мглина почти до Суража, в конце концов уперевшись в лесной массив и реку Ипуть — со странным названием, но зато обрывистыми берегами и множеством небольших болот. На север был уже Клетский лес, а на юг у них просто не хватило сил, чтобы прорваться к шоссе Брянск-Гомель через наши позиции и контратаки.
На один день все встало, замерло, и затем покатилось вспять. К этому времени местность вокруг Клети стараниями наших строительных батальонов превратилась из Клетского леса в Клетский плацдарм. Двадцать шесть бульдозеров, восемнадцать экскаваторов, двенадцать грейдеров, семьдесят восемь пятитонных самосвалов, сорок шесть гусеничных тракторов и сто двенадцать бензопил "Дружба" днями и ночами валили лес, разравнивали бугры, корчевали пни, гатили топкие места и засыпали все песком и щебнем, но проложили-таки более сотни километров лесных дорог, по которым мы и стали напитывать лес войсками. Немцы готовили мешки для нас, мы — для них. Посмотрим, чья мешковина окажется крепче.
Но первой ласточкой грядущего перелома стал танковый батальон, который ушел в атаку с Клетского плацдарма на восток и не вернулся. Стальным ломом сквозь тонкий лед он прорвал немецкую оборону на всю ее небольшую глубину и булькнул там, затерявшись напрочь — на пару дней установилась нелетная погода, да еще штурман батальона периодически путался в расчетах, а батальонную дальнобойную рацию повредило еще в самом начале наступления — штабной вездеход попал под раздачу пропущенного орудия, которое, к счастью, выжидало танк, поэтому проткнуло его бронебойной болванкой, а не осколочным, так что никого не убило, но рацию и ремкомлекты разнесло в щепы — заметили это только когда отъехали на пару километров — так резко мехвод рванул зигзагами с опасного места.
Потом, судя по журналу боевых действий, героический рейд по немецким тылам напоминал броуновское движение мелкой частицы. Вот только танковый батальон был не мелкой частицей — тридцать один танк, четыре САУ, сорок БМП, четыре ЗСУ-23-2, пять штабных и двадцать обозных вездеходов и, как вишенка на торте — самолет-разведчик. Поэтому при встрече с ним от фрицев отлетали существенные куски, так что на своих гусеницах он оставил не только километры дорог и полей, но еще десятки немецких грузовиков и сотни фашистов. Правда, и сам батальон нес потери, так что вышел он уже изрядно побитым, но и на последнем издыхании умудрился заработать для комбата звезду Героя Советского Союза, следующее звание, ну и остальным тоже перепало.
Утром семнадцатого августа наши части, державшие оборону по восточному берегу Судости, услышали со стороны немцев сильную пальбу из орудий. Приняв ее за начало артподготовки, ротный поднял бойцов в ружье, сообщил "наверх" и стал ждать падения немецких снарядов. Снарядов не было. Да и стрельба на том берегу понемногу стихала, все больше переходя с мощного баса орудийных стволов в несолидную трескотню стрелковки. А через полчаса в рации заговорил незнакомый голос:
— Вы по нашему холмику особо не стреляйте, а то еще попадете…
— По какому по "вашему"?
— А вот же — напротив вас.
Разобрались минут за пятнадцать.
— Ух… ты ж… бл-л-л-лин… — только и сказало командование участка и начало спешно стягивать части и наводить понтонные переправы.
Оказалось, что батальон ударом с тыла захватил опорный пункт немцев, расположенный на высоте 187 у деревни Макарово, в пятидесяти километрах на северо-восток от Почепа и в семидесяти на запад от Брянска. Все эти дни мы накапливали между Почепом и Брянском войска, собираясь штурмовать южную горловину. И сейчас половина этих частей пошли по направлению к проделанному разрыву в немецком фронте. За день там было наведено шесть понтонных переправ, но уже первые переправившиеся на западный берег батальоны пошли расширять плацдарм и сворачивать опорные пункты немцев вдоль реки — прежде всего в юго-западном направлении, выставив пока на северо-восток только заслоны — чем меньше немцев останется на юге, тем сложнее будет "северянам" пробиваться обратно. Но третья из наведенных переправ была сначала отдана героическому батальону, который прошел по тылам немцев с боями более ста километров, хотя по прямой между западной и восточной линиями было не более пятидесяти, потерял половину танков, десять БМП, но вывез не только всех своих раненных, но и все пятнадцать убитых, да к тому же пригнал табун из почти полутора тысяч немцев, которые были посажены на семьдесят захваченных грузовиков, причем водителями были сами немцы.
Так что формирование мешка для немцев началось немного не там, где мы планировали. На Клетском плацдарме мы накопили ударную группировку более чем из ста тысяч человек, двухсот танков и САУ и пятисот БМП — это еще без учета тех, что держали там оборону до этого. Туда же были переброшены комбаты, так успешно прошедшие от Брянска до Почепа и от Гомеля до Унечи. Они оставили свои батальоны на заместителей, а сами в срочном порядке передавали свои навыки в нащупанной ими тактике другим комбатам. Сначала это были семинары, проводившиеся группами по десять комбатов, затем — штабные игры, и уже затем комбаты-первопроходцы должны были присутствовать в первых двух-трех операциях в качестве консультантов.
Главной ударной силой стали штурмовики. Два-три захода пары групп по десять самолетов — и ротный опорный пункт падал к нам в руки. Ну еще бы. Немецкий РОП состояли из трех взводных ОП, каждый размером примерно триста метров по фронту и двести в глубину. Шесть гектаров. Для подавления одного ВОП артиллерия Красной Армии предполагала расход в сто пятьдесят снарядов калибра сто двадцать два миллиметра на гектар, то есть всего — девятьсот снарядов. На один ВОП. Это количество приходилось на пятьдесят человек взвода, то есть по восемнадцать снарядов на одного человека. И это не уничтожить, а только подавить. Чудовищный расход, который к тому же пока никак не выдерживался.