Поскольку, таким образом, неясность с телеграфированием благополучно для нас разъяснилась, особых поводов для беспокойства больше не оставалось, и конвой спокойно продолжил движение. К ночи, так никого и не встретив, миновали параллель Чхончжина, считая себя уже за пределами японских блокирующих дозоров.
Когда стемнело, отозвали к эскадре «Донского» с эсминцами и вывели вперед бронепалубные крейсера, продолжая движение прежним курсом. Ход держали в 13 узлов, правя на острова Оки, откуда затем планировалось продвигаться вдоль японского берега, выходя в итоге к северной оконечности Цусимы с востока, повторяя маршрут «Терека» при его недавнем успешном прорыве.
Считалось маловероятным наткнуться в этих водах на японские патрульные суда, большая часть которых теперь, скорее всего, была стянута в Броутонов залив.
Ночь прошла спокойно, но к утру южный ветер начал набирать силу. С рассветом крейсера и миноносцы провели разведку вокруг конвоя и, не обнаружив никого, снова заняли свое место в ордере. Уже к полудню всем трем миноносцам приказали оставить под парами только один котел для обслуживания радио и экстренного маневрирования и подать буксиры на транспорты. Поскольку эта часть перехода считалась самой безопасной, топливо на них требовалось экономить. Путь впереди был еще не близкий, а состояние моря не позволяло передать уголь с кораблей эскадры.
Поднять шар в такую погоду оказалось невозможно, поэтому для разведки на десять миль вперед отправили «Богатыря». Между ним и конвоем выдвинули «Терек» в качестве репетичного корабля. Вести передачу беспроволочным телеграфом разрешалось только в крайних случаях, но на прием все станции работали постоянно. Места на флангах заняли «Светлана» и «Донской», отойдя на дальность уверенного чтения сигналов.
Во второй половине дня услышали частые, но не ясные и слабые сигналы далекого телеграфирования станциями типа «Маркони», как у японцев. Депеши шли шифром и доходили не полностью. Из получаемых клочков текста их смысла разобрать не удавалось. Поскольку сила сигналов не увеличивалась, тревогу объявлять не стали. До самого заката не встретили ни одного судна. Ветер продолжал набирать силу, разводя встречную волну. А к ночи небо озарилось зарницами.
Едва стемнело, шедшая на левом фланге «Светлана» обнаружила небольшое парусное судно, явно пытавшееся скрыться. На него фонарем передали приказ остановиться, но оно никак не реагировало. А когда крейсер начал приближаться, почти все паруса сразу скользнули вниз. Как только стало ясно, что это не помогло, а затеряться в темноте не удалось, с него послышались выстрелы.
В ответ открыли огонь наши трехдюймовки, поскольку решили, что наткнулись на японский миноносец, маскировавшийся под рыбака. Однако в темноте долго не могли добиться попаданий в скакавшую на волнах цель. А когда «Светлана» положила лево руля, чтобы уйти с вероятного пути торпед, траектория движения крейсера пересеклась с петлей маневра уклонения, предпринятого японцами. Подыграла и встречная волна.
Прежде чем что-то успели предпринять, крейсер нагнал и протаранил злополучную посудину, из-за которой пришлось наделать столько шума. Перед этим ее успели разглядеть, опознав как обычную двухмачтовую шхуну под штормовыми парусами. В последний момент она покатилась в сторону, едва не уйдя от удара, получившегося в результате скользящим. Но хлипкому деревянному корпусу с лихвой хватило и этого. Судно быстро легло на борт и пошло ко дну.
Из воды успели выловить только троих, оказавшихся мобилизованными рыбаками. На крейсере по-японски никто не говорил, зато имелся экземпляр военно-морского разговорника под редакцией флагманского переводчика Позднеева, только что выпущенного во Владивостоке небольшим тиражом и выданного всем командирам кораблей. Благодаря ему и карте, на которой японцы показывали, о чем идет речь, узнали, что только что потопили патрульную шхуну «Кавасаки-мару» № 4, несшую дозорную службу к востоку от скалы Лианкур. Из-за ухудшения погоды она направлялась к своей стоянке у острова Дажелет, чтобы переждать шторм, но наткнулась на эскадру. На судне имелся радиопередатчик с пародинамо, но отправить сообщение не смогли. Из-за грозы весь эфир оказался забит атмосферными помехами. Есть ли поблизости другие дозорные суда, пленные не знали. Они лопотали что-то еще, но все остальное было уже совершенно непонятно.
Считая, что эта встреча была более-менее случайной, учитывая погоду, предположили, что дозорную линию удалось удачно преодолеть. Исходя из этого, Рожественский приказал курса и скорости не менять. Надеялись достаточно быстро успеть выйти из опасного района. Но по мере удаления грозового фронта на север условия радиосвязи постепенно улучшались. Это добавило поводов для тревоги. Сквозь фон помех стали пробиваться сигналы, явно искусственного происхождения. Спустя меньше чем час по принятым коротким фрагментам текста удалось определить, что передача ведется с японской станции, военно-морским кодом и откуда-то поблизости.