Их настырность стала понятна, когда на третий день блужданий по немецким тылам наш батальон на полном скаку залетел в Полтаву, разнес гарнизон, состоявший из полка итальянцев и нескольких немецких взводов, поднял восстание местного населения и потом радировал "Мы в Полтаве. Что дальше?".
Глава 24
Оказывается, с момента нашего первого захода в Полтаву — всего неделю назад! — в городе произошли существенные перемены. Если в тот раз он был напичкан войсками, направлявшимися на север, то сейчас все эти войска были выведены также на север, но значительно ближе — именно эта масса и остановила наше продвижение на юг. А мы-то еще гадали — откуда у немцев тут столько резервов? Да, мы наблюдали колонны, подходившие со стороны Черного моря и от Днепра, но не в таком количестве, поэтому начинали плохо думать о нашей разведке — уж больно много она "прошляпила". Оказывается, нет, прошляпила она не так уж много — точнее, она практически не прошляпила ни одной колонны, что двигалась с юга, но вот по Полтаве отработала на троечку, да и то один балл тут будет авансом.
И теперь вопрос "Что дальше?" был сложен как никогда. С одной стороны — Полтава была крупным городом, перед войной ее население перевалило уже за 130 тысяч, да и сейчас по прикидкам тут было не менее половины от этой цифры. То есть ее освобождение этим лихим наскоком — это большой полюс всем нам. С другой стороны — важно ведь не только захватить, но и удержать. И вот с этим были проблемы — количество немецких войск между нашей территорией и Полтавой было немалым, и мы могли с этим как-то справляться только потому, что они еще не уплотнили свои порядки — собственно, ради разрежения немецких войск мы порой и отступали на каких-то участках, чтобы немцы ломанулись вперед и приоткрыли зазоры, куда мы сможем протиснуть пару десятков танков и малость погромить немецкие тылы и колонны — мы беззастенчиво пользовались своей более высокой подвижностью, но для этого требовалось постоянно ходить по грани, несколько раз наши батальоны и роты оказывались зажаты между крупными силами и требовалось приложить немало усилий, чтобы их вызволить. А уж до этого рейдового батальона, заскочившего в Полтаву, пока было не достать. С третьей стороны, немцы начали укреплять город, и если мы его сейчас оставим, потом его придется штурмовать всерьез и большой кровью — а мы этого старались избегать всю войну. С четвертой стороны, батальону все-равно на север не пробиться, а идти дальше на юг или на восток-запад и там пытаться пройти на север — рискованно, немцы сбегутся со всех сторон крупными силами, зажмут и раздавят, тогда как в крупном городе можно долго трепыхаться. Да и сам батальон еще до входа в Полтаву разросся до половины дивизии, а в городе к нему примкнули восставшие, да еще освобожденные военнопленные, да гетто, в котором еще не всех истребили — помимо гражданских, на круг выходило тридцать, если не пятьдесят тысяч человек, из которых как минимум двадцать — бойцы, пусть и с разной подготовкой. Это целая армия, пусть и недостаточно обученная и физически крепкая. И куда со всеми этим людьми? Транспорта на всех не хватит, да если даже и хватит — с учетом захваченных в городе трофеев — все-равно догонят и убьют, не хватит техники чтобы защитить колонны, которые растянутся на десятки километров. А в городе хотя бы можно завязать затяжные бои. Тем более что немцы старательно набили его склады — там были не только военные склады с оружием, боеприпасами и топливом, но и склады с продовольствием, предназначавшимся не только для питания войск, но и для вывоза в Германию. Пожрать фрицы собрались, ага.
— Остаемся. — припечатал я итог ночного совещания, а про себя добавил — "И будь что будет".
Ненавижу такие моменты, когда на кон поставлены жизни десятков тысяч людей. Но кроме меня такой груз никто на себя не взвалит. Точнее, люди-то найдутся, и не один десяток, но раз я тут самый главный — мне его и тащить. Уходить с поста и перекладывать ответственность на кого-либо другого сейчас, в разгар войны, было политически неправильно. Уж не знаю, насколько надежды и чаяния людей связаны с руководством и персонально со мной, но пока все не утрясется, лучше действовать по принципу "Работает? Не трогай!". Тем более что я вроде бы научился перекладывать ответственность за такие решения с себя на тех, кто такие решения заставляет принимать — в данном случае — на немцев. Они мне за все ответят!
Так что, выбрав наименее плохой вариант, мы начали действовать. Бог не выдаст — свинья не съест. Большие надежды были на транспортную авиацию — ведь в Полтаве находился крупный аэродром, который до войны был базой бомбардировочной авиации СССР. Перед нашим приходом немцы начали организовывать на его основе новый аэроузел взамен разгромленных нами — теперь от него до фронта было всего ничего, а не как раньше — двести километров лета. Соответственно, мы захватили несколько батарей 88-мм зениток, которые тут же начали встраивать в систему ПТО города, распределяя по узлам ПТО. Ну и кучу всякой мелочевки — и 20, и 37 миллиметров — у немцев также наблюдался ренессанс этого калибра, из-за наших штурмовиков и БМП. Нашли на аэродроме и радиолокационную аппаратуру — немцы устанавливали тут два радиолокатора, и три зенитно-ракетные батареи, причем одна уже была введена в строй.
Обнаружился тут и настоящий самолетный зверинец. Про истребители — мессеры, фоккевульфы — можно было бы и не упоминать, как и про бомбардировщики — этого добра мы захватили под сотню штук. Но были тут и невиданные ранее экземпляры. Так, мы нашли звено бомбардировщиков Не-111, оборудованных для пуска крылатых ракет — как раз для борьбы с нашими высотниками. И, хотя мы уже срисовали радиочастоты и готовили средства РЭБ, чтобы глушить канал наведения этих ракет и уводить сигналы их локатора в сторону — это в довесок к противоракетам, но познакомиться с оборудованием вживую лишним точно не будет — заодно и отладим на оригинале. Но это еще не все! Тут был такой зверь, как сдвоенный Не-111! He-111-Z1, представлявший собой два бомбардировщика Не-111, соединенных центропланами. Если оригинальный бомбер имел размах крыльев 22 метра и четыре двигателя по 1000, а последние серии — по 1350 лошадиных сил, то этот уродец имел размах крыльев 35 метров и уже пять двигателей по 1350 лошадей — пятый был прилеплен как раз посередине между фюзеляжами. У нас тоже были такие — двухфюзеляжные, на базе высотных разведчиков. Целых три штуки — отрабатывали как варианты конструкций, так и воздушные пуски тяжелых ракет — будем пулять ими в космос или по кораблям — как получится. При наших технологиях только двухфюзеляжные пока и могли поднимать большие грузы — мы рассчитывали на ракеты весом десять-двадцать тонн, но уже проектировали самолеты под нагрузку тридцать-сорок тонн, хотя это, наверное, пока будет перебором — я смутно помнил, что White Knight от Virgin Galactic имел размах крыльев под сорок метров — как и у нас сейчас — и должен был поднимать где-то пятнадцать тонн на пятнадцать километров. А поднимал он как раз космический корабль, причем уже второй версии, а первая вообще весила менее четырех тонн и взлетала на высоту более сотни километров — космос. Так что по идее мы сможем пулять в космос и с первой версии нашего самолета, разве что, наверное, уже на реактивных, а не поршневых двигателях, но еще посмотрим. Ну — пусть потренируются, более тяжелая платформа потом все-равно потребуется — например, для пилотируемых полетов или вывода на геостационарную орбиту. Пригодится. Так что в этом плане мы шли в общей колее — у нас были двухфюзеляжники, вроде бы у англичан они были, вот и немцы сподобились в дополнение к своей раме, пусть и с одной кабиной, сделать двухфюзеляжный самолет на основе бомбардировщика.
И предназначался этот зверь для буксировки другого зверя — тяжелого планера Ме-321. При сухом весе в 11 тонн и размахе крыльев аж 55 метров он мог брать 20 тонн грузов, ну или 130 десантников. Его разрабатывали для высадки в Англию, но не срослось, поэтому использовали в Африке, а теперь вот и у нас. На его базе был построен и нормальный самолет — Ме-323, с шестью моторами по 950 лошадиных сил и грузоподъемностью в 11 тонн. Длина "слоненка" была под тридцать метров, высота — почти десять. Эдакий бочонок, скорее даже головастик — скошенный нос, высота, ширина и длина самого корпуса почти одинаковы, и сзади сужающийся сравнительно тонкий хвост. Причем конструкция была довольно современной даже для моего времени — многоколесное шасси, приподнятая кабина и раскрывающийся в носу грузовой люк.