Тихий сонный вздох, и Джек пошевелившись, и убедившись, что боли в теле нет, только легкое покалывание в районе солнечного сплетения, медленно открывает глаза.
Вздох полный облегчения, когда понимает, что действительно лежит дома. В голове мелькают картинки недавно произошедшего, а в душе всё равно тепло, потому что всё получилось так хорошо. Джек, помимо эмоционального спокойствия и умиротворения, понимает, что ему действительно тепло. Всё из-за пледа на голых плечах… и горячей ладони, которая прижата к его сердцу, а к нему вплотную позади прижался сам Кромешник.
«Всё, Фрост, расслабляйся. Всё позади. Теперь точно», — довольно оповещает подсознание, и эти слова пару раз, кажется, даже пробегаются перед глазами, уверяя на секунды замершего юного Духа Мороза о том, что он может теперь быть спокоен.
Джек может теперь позволить себе улыбнуться и еще раз, теперь уже расслабленно, будто сбрасывая последний груз с плеч, выдохнуть. Очень много событий произошедших, неизвестно сколько часов назад, потому что Ледяной Дух не знает сколько проспал, мелькают в памяти. Но кроме спокойствия и легкого, всего-то запоздалого гнева на недругов, нет ничего плохого. Он, главное, выжил и жив его Король Кошмаров, и они вместе. И... вроде как навсегда вместе? Фрост осторожно, кончиками потеплевших пальцев, касается худой руки, проводя вдоль длинных пальцев, чувствуя знакомый жар и бархат серой кожи. Это чтоб точно убедиться, что не фантазия. Подтверждение, что самый дорогой на свете Дух рядом. Однако, его манипуляции не проходят незамеченными, и парнишку очень бережно прижимают еще ближе, накрывая дополнительным слоем пледа, и ощутимо целуют в плечо.
— И почему ты не спишь? — почти недовольно раздается позади Джека, а он только и может, что улыбнуться и, вдоволь потянувшись, перевернуться сначала на спину, а после повернуться на левый бок, плотней прижимаясь к Черному Духу, закидывая под одеялом на него ногу и обнимая рукой за шею.
— Питч… — не скрывая своего настроения, сонно тянет Джек, — Ну и почему такой строгий с утра?
— Сейчас ночь, Снежный, — несмотря на тон, Кромешник закрывает пледом открывшуюся, прохладному воздуху, спину юного Духа, и целует мальчишку в висок, прижимая к себе ближе.
— Ну, тем более. Вроде ночь твое время суток, а ты строгий. Да и я выспался за эти часы...
— Часы? Фрост, ты спишь уже больше суток… — со смешком оглашает Король Кошмаров и чувствует, как на мгновение Джек замер, а после, сразу подорвавшись, отстраняется и встречается с ним взглядом.
— Как?
— Обыкновенно. Не забывай, что в бою ты потратил очень много своих сил. И к тому же…
Но Джек не позволяет ему договорить, замечая, как меняется взгляд Короля. Просто прикладывает ладонь к тонким губам и медленно качает головой.
— Я не хочу, чтоб мы поднимали эту тему... Я это сделал, потому что выбора не было, и о лунном кинжале узнал случайно, в тот же день. У меня не оставалось выхода. А эта штука... это ведь единственное оружие, которое может убить тебя. Да и купол… — Джек вновь роняет голову, обнимает крепче Кромешника и, передернув плечами, всё же решает рассказать:
— Зря ты тогда вытащил теней из замка, они бы… тебя предупредили. Черт. Всё так быстро завертелось. Сказать тебе я не мог. На замке в тот день стояли какие-то чары, и кто уходил оттуда, узнав этот разговор, никому больше не мог сообщить или даже намекнуть. Сказать тебе, что я не знал что делать, и только в последний момент принял решение, я не могу. Будет неправдой. Уже в Свальбарде точно знал и решил. Прости… Но ты единственное, что у меня есть, и терять тебя я не хочу. Да. До такой степени не хочу терять... — Джек зажмуривается и не шевелится, просто наслаждается теплом и ждет своего «приговора». Но его не следует, Питч только крепче его обнимает, закрывает самой тьмой, словно всеми силами желая защитить, и вновь целует в висок.
— Джек, мне не за что тебя прощать. Это только моя вина, что ты пострадал. Вся моя и без исключений. Утром я говорил, что больше тебе ничто не будет угрожать, а к вечеру чуть не лишился тебя. Нет… — Король Кошмаров мотнув головой, хочет вырвать — вернуть время вспять и голыми руками разорвать Безликого, и всех кроме Джека в той битве, — Я всё же потерял тебя на две минуты. Бездна, Фрост! Какой же ты, всё же, взбалмошный!.. Ну мог просто перенести битву?! Сказать мне, что не хочешь и всё объяснишь потом! Мог ведь придумать что-то! Мальчишка. Что же ты натворил...
— Спас тебя? — предполагает чуть весело Джек, хоть и понимает, каково было Питчу тогда. Ледяному приходится вновь отстраниться, и теперь он заставляет Кромешника смотреть ему в глаза, положив ладонь ему на шею.
— Я понимаю эту обреченность, знаю, что при этом чувствуешь. Но, прошу, давай забудем. Я всё расскажу, но я жив, и я сейчас с тобой. И да, на будущее, я не смогу стоять в стороне... И я ведь еще раз так кинусь, если тебе будет грозить опасность. Считай меня глупым мальчишкой, но я совершенно серьезно, — он доверительно заглядывает в горящие желтым глаза и очень осторожно улыбается, — Забудь... Я с тобой. Живой. Чувствуешь?
Бугимен нарочито медленно проходится по спине Снежного, ощущая теплоту гладкой кожи, ровно, как и улавливает стук сердца. Испытующе смотрит в серебристые глаза и только сейчас по-настоящему отпускает свой страх за этого мальчишку.
— Чувствую, — соглашается Питч, поддается ближе, коротко и мягко целует Фроста, медленно и спокойно облизывая мягкие губы, — И ты не глупый мальчишка, но страх за тебя порой изменяется, и мне так и хочется наорать на тебя, чтоб видел что делаешь. А последнее… Фрост, я даже комментировать не собираюсь.
Джек легко улыбается, тянется вперед, и сам целует своего Короля. И в этой тишине и, наконец, спокойствии они проводят некоторое время, не нарушая медленное течение времени и их легкую нужную идиллию, помогая друг другу отпустить и унять последние страхи, и понимая, что теперь вместе и ничего им не грозит.
Так время проходит почти до самого рассвета. Но внизу даже это не ощущается, и двое предоставлены только друг другу. Из-за всех переживаний и пережитого, Джек не разрешил Кромешнику вновь себя усыпить, он тоже наскучался, ему хотелось объятий, коротких, совсем не значащих, фраз и редких поцелуев. По правде, Король Кошмаров вообще хотел насильно заставить заснуть Фроста и просто наблюдать за ним всю ночь, но ведь Джек непослушный... Джеку ведь всё можно и всё дозволено. Да и, к тому же, по-общему состоянию Фроста, что было самым главным, мальчишка неплохо так восстановился за сутки с небольшим, и потому Питч позволял ему не спать всю ночь, доставая редкими вопросами и перекидываясь легкими колкостями. Но никто из них, за всю ночь, не упомянул ни сам бой, ни откуда взялся лунный кинжал — ничего касающегося событий двухдневной давности.
И вот только сейчас, по утру, вдоволь нанежившись в горячих объятьях своего Ужаса, Джек, совершенно не хотящий спать, продумывал планы на будущее и мысленно подсчитывал, как завершить недоконченные дела в ближайшие сроки. К тому же, он не рассказал и половину того главного, что узнал от Северянина и Луноликого. Фрост фыркает, легко прикусывает Питча за шею и рывком отодвигается, когда тот желает сделать тоже самое.
— Снежный мой… не играй с огнем, — предупреждающе, но вовсе не зло, грозит Кромешник, и понимая, что Фрост не угомонится, пододвигается к нему, прижимает крепче к слою шкур, а сам теперь нависает над забавным и довольным Снежным Духом.
— Если этот огонь черный и теплый… с удовольствием, Ваше Величество! — сверкнув озорством во взгляде, Джек облизывает губы.
— Ну доиграешься у меня, Джек… Ты ведь знаешь, что доиграешься…
— Ага, этого и жду, — хитро смотря на Питча, нагло заявляет молодой Дух Мороза, — А вообще… Я шоколада хочу, так что отпусти!
Но изменившийся строгий взгляд желтых глаз и на парнишку осаждающе рычат.
— Лежи на месте, Снежное… чудо. Сам тебе сделаю, так и быть, — и поцеловав немного ошарашенного Фроста в щеку, Бугимен встает с «кровати».