— Питч… это вот сейчас, что было? — с тихим смешком, Джек поворачивается к Духу Страха и наблюдает, как тот расшугав ненужных теней на столе, включает кофе-машинку.
— Дух Снегов, у тебя с кратковременной памятью плохо стало? — в своей язвительной манере, и складывая руки на груди, вопросом на вопрос отвечает Кромешник.
— Вообще-то нормально… просто, странно. — Джек пожимает плечами, перекатывается на живот и подложив руки под голову, наблюдает за Королем Кошмаров. — Ну? У нас вроде как новый день…
— Поэтому первый вопрос: как ты вернулся? — поняв сразу о чем будет заговаривать Джек, не упуская возможности, спрашивает Черный Дух, сверкая острым взглядом золотых глаз и в упор смотря на Снежного мальчишку.
— Луноликий вернул, — пожимает плечами Фрост, но видя неподдельное удивление на лице Короля граничащее не то с шоком, не то с паникой, сразу спешит успокоить, — Он мне выбор предоставлял! Черт… Не с того начал… Давай я по-другому начну и всё объясню. — Ледяной собирается с духом, выдыхает, и вновь подняв голову, и встречаясь с горящими золотом глазами, спокойно начинает:
— Когда я прилетел к Хранителям, то невольно стал свидетелем разговора, они о тебе говорили... Луноликий, кстати, действовал не один, а с Северянином. Более того, Лунный создал кинжал, тот самый, а Северянин уже передал его Безликому. Психозом Пустоты в то время воспользовались и Хранители и прекрасно знали, что тому нужно серьезное против тебя оружие. В общем, по их логике, в последней битве вы просто должны были поубивать друг друга. И проблема мира решена, и проблема Луноликого и Хранителей тоже. Как я и говорил, я не смог тебе об этом рассказать из-за чар. Да и времени совсем не оставалось. Второй подвох заключался в ловушках, которые образовывали купол. Питч… понимаешь, он мудрено был устроен, вроде подвоха нет… Но Санта сказал, что купол сможет открыться только после смерти в нем двух Духов, там такие сложные переплетения и заклинания на основе древней черной магии. В общем, даже если тебе удалось бы выжить, выбраться нам было бы сложно… Очень. А теперь подходим к главному. Меня вытащил к себе Луноликий. Кстати, у него во владениях жуть, как отвратительно, даже мой снег не такой белый. Так вот, первые минуты я не помнил, что произошло... Он словно оплел меня пеленой, а воспоминания путались. И вроде знаю кто я, и Хранители, как друзья мои, но вот события последних нескольких месяцев вообще не помнил. Он сказал, что произошло недоразумение, и я не должен был умирать. Потому он должен меня вернуть. Однако для этого мне нужно было выбрать старую или новую жизнь. Поначалу подвоха не понял. А потом… это забвение спало, когда ты меня звал... Всё вспомнил, мгновенно практически, ну и потребовал его меня вернуть. Видимо он не хотел всё же, но вернул. Остальное ты знаешь и видел сам...
В зале повисает тишина, Джек опускает голову, пряча лицо в сложенных руках и тяжело выдыхает. Этот рассказ дался ему тяжелее, чем он думал. Всё же, пережить всё еще раз, даже на словах, очень не просто. Недалеко раздается тихий шорох, стук чашки об гранитную столешницу, вновь тихий шум и почти неслышные шаги по-черному полу.
— Джек, — совсем рядом звучит голос, и Зимний Дух приподнимает голову смотря на Кромешника, который стоит возле каменной кровати. Он серьезно осматривает мальчишку и присаживается на край ложа, протягивая пареньку черную чашку с дымящимся шоколадом, — Какой выбор? Ты мне не досказал.
А Джек улыбается, поудобнее перехватывает чашечку за ручку, прикасается губами к горячему напитку и делает два коротеньких, обжигающих горло, глотка шоколада. На секунду даже прикрывает глаза и довольствуется сладостью и запахом. Но после вновь распахивает свои глазищи и повернувшись на бок, чтобы было удобнее смотреть на Короля, слегка улыбается.
— Я больше не Хранитель, — легко говорит Джек, и почему-то действительно это его не задевает и не причиняет боли, а может потому, что он уже нашел действительно что-то, что ему нужно в жизни...
«А точнее кого-то...»
— Он лишил тебя статуса Хранителя? — спокойно переспрашивает Кромешник, но Джек знает этого мужчину, и такое спокойствие в голосе не говорит ни о чем хорошем, потому дотягивается до руки Короля и мягко-успокаивающе царапает ногтями.
— Успокойся. Мне как-то давно стало плевать. И всё равно я бы долго в них не продержался, узнай они о нас. Да и без этого статуса я являюсь Зимним Духом и люблю детей. Кстати о детях… Лунный предлагал, если я вернуть в старую жизнь, то стану главным Хранителем, и все дети меня будут видеть… и Джейми тоже. Но я отказался. И теперь, наверное, меня не будет видеть ни один ребенок на земле. — почти беззаботно оканчивает Джек, и вновь улыбнувшись увлекается горячим напитком, смакуя каждый глоток. Всё же, он всегда был сладкоежкой.
— Почему отказался? Что было другой стороной такого «снисхождения»?
Джек фыркает, тремя большими глотками допивает шоколад, дотягивается рукой до подножия камня и ставит чашечку на пол, а после делает резкий рывок, и сев на шкурах прижимается к Питчу, обнимая того за шею и шепча в губы:
— Потому что при этом мне нужно было отказаться от тебя. А отказываться от тебя, мой любимый Король Кошмаров, я не намерен ни за какие блага или смерти мира.
— Ты уверен? — Джек неуверенно оглядывается и еще раз поправляет свою новую черную толстовку, такую же как прошлая, но только черная, с изящными белыми и голубыми узорами магии льда по всему капюшону, вороту, рукавам и вдоль всей матово-черной молнии. Такая модель была более удобная, и, если что, её не нужно было сдирать через голову, а достаточно расстегнуть.
Джек усмехнулся своему отражению, в новом, появившемся здесь всего на минуты, зеркале, которое в принципе было вытащено из какого-то бешено-элитного аукциона. Он ведь понимал, что снимать толстовку придется каждый вечер… и это как минимум, потому и молния была очень кстати, упрощая процесс раздевания. Но Джек не стал заострять внимание на этой теме, и осмотрел под цвет новые бриджи — такие же черные, они сидели как влитые, удобные, теплые и с росписью морозно-голубых узоров по бокам, идеально довершая образ нового Джека Фроста.
Прошло уже пять дней... После их разговоров, признаний Джека во всех грехах, признаний Кромешника в любви, и мирному, почти скучному, отдыху и существованию в подземельях.
«Ибо кое-кто из Темных и Ужасных запретил мне даже думать о чем-то большем, нежели поцелуях, до полного выздоровления и восстановления всех сил!»
Наверху, по докладу теней, всё было спокойно — вера восстанавливалась. Хранители не высовывались. Однако вскоре и Джеку, полностью поправившемуся, и Кромешнику, медленно закипающему и желающему разнести замок Северянина, надоело сидеть на месте. Вот и решили два Духа совместить приятное с полезным. А точнее, Кромешник решил навестить Хранителей, под чутким наблюдением Снежного Духа. Хотя чутким бы это сам Фрост не назвал, у него к защитникам веры были тоже претензии и немалые, но он по крайней мере не даст Питчу по полной навредить и прибить всех Хранителей.
«По крайней мере не всех сразу...» — шутливо про себя думал Ледяной.
Он успокоился, осмотрел еще раз себя в зеркале, и щелкнул пальцами — зеркало исчезло. За последние дня два он начал учиться простым вещам, которые могла делать тьма и тени, и потому стало проще жить в подземельях, и очень удобно на время вытаскивать из мира нужные ему вещи. Будь-то новая плитка шоколада или дорогущее, стоящее больше миллионов фунтов, зеркало.
— Так ты уверен? — вновь переспрашивает Дух Холода и поворачивается к Кромешнику, который вновь что-то рассматривает на зеркально-черном столе, чуть дальше от камина.
— А сам как будто не знаешь, Снежный, — словно отмахивается Король, но Джек знает, что Питч просто собирается с мыслями и берет свои очень злые эмоции под контроль, а чертежи — это отвлекающий ход для самого себя. Фрост подходит ближе, смотрит на увлекшегося Короля Кошмаров, тихо фыркает и, обойдя его, прижимается к спине, царапая плечи Черному Духу.
— Раз уверен, тогда я готов. Можем перемещаться.
Бугимен едва насмешливо усмехается, резко поворачивается к мальчишке, смотрит на того с толикой восхищения и хитрости в горящих золотых глазах, и, наклонившись, ласково целует в мягкие губы. Он резко обнимает Джека за талию, и приказывает Кошмарам рассредоточиться первыми по замку Северянина.