— То есть ты ждешь, что у Хэ Гуя проснется совесть? А я вот не верю, что он вернется и выплатит нам деньги.
— Тут столько рабочих протестует, значит, в соответствующих структурах это дело так не оставят.
— Я уже ходил в соответствующую структуру, — подхватил Ван Чанчи. — Сначала у них на входе было не протолкнуться, а сейчас — практически никого и нет. После того как схватили нескольких погромщиков, все перепугались, стали умнее и успокоились. Теперь сидят себе тихонечко под деревьями у дороги и осторожно напоминают шныряющим туда-сюда служащим, что, мол, кое-кто задерживает зарплату рабочим-мигрантам. Но служащих это не волнует. На входе или выходе из учреждения большинство из них просто ускоряют шаг. Те, кто ездит на машинах, поднимают стекла, а те, кто на велосипедах, — изо всех сил крутят педали. Если не будет проверки сверху, этим вопросом никто серьезно не займется. Их вполне устраивает, что рабочие сидят под деревьями, они там никому не мешают. Говорят, что кто-то там из руководства показывался, пытался все разъяснить, даже сказал, что они как раз занимаются этим делом и вот-вот примут какое-то решение. Однако прошло уже двадцать с лишним дней, а решение почему-то так и не принято. Либо проблема сложная, либо возникли какие-то препоны. Чем больше они тянут время, тем меньше к ним приходит рабочих, ведь среди них нет людей зажиточных. Кому не на что жить, тот вынужден отступить. Если же к концу останется три-четыре человека, то проблема разрешится сама собой.
— А зачем ты тогда вернулся на стройку, раз так настроен? — спросил Лю Цзяньпин.
— Чтобы накопить сил, — ответил Ван Чанчи.
Спустя неделю, когда Ван Чанчи смог поднять кирпич одной рукой, он почувствовал, что его силы восстановлены. В тот вечер он направился в жилой комплекс «Парящий дракон». Заметив, что у подъезда номер два на пятом этаже с двух сторон горит свет, он осторожно поднялся наверх. Подойдя к квартире номер пятьсот восемь, он остановился, набрал полную грудь воздуха и нажал на звонок. Через минуту дверной глазок на железной двери сверкнул и снова померк. Не дождавшись последующей реакции, Ван Чанчи еще несколько раз нажал на звонок. Дверь чуть приоткрылась, за ней показался молодой парень в пижаме и спросил:
— Тебе кого?
— Линь Цзябая, — ответил Ван Чанчи.
— А ты кто?
— Я вместо него сидел в тюрьме.
Парень нахмурился и, сказав, что Линь Цзябая нет дома, закрыл дверь. В тот момент, когда закрывалась дверь, Ван Чанчи хотел было толкнуть ее и войти внутрь, но ему помешала висевшая на двери цепочка. Ван Чанчи снова несколько раз нажал на звонок, но никто ему больше не открыл. Усевшись на пол, он уставился на железную дверь, словно переживал, что она от него сбежит.
Не прошло и получаса, как сюда подоспел Хуан Куй. Он отдал приказ двум своим подручным, те взяли Ван Чанчи, спустили вниз, запихали его в джип и привезли к офису на улице Сяохэцзе. Дверь машины открылась, Ван Чанчи втолкнули в помещение.
— Тебе жить надоело? — напустился на него Хуан Куй.
— Та стройка, на которой я работал, принадлежит Линь Цзябаю? — спросил в свою очередь Ван Чанчи.
— И что с того?
— Он оставил сотню с лишним рабочих без денег, которые те заработали своими потом и кровью. Он не собирается их возвращать?
— Не забывай, что мы подписывали соглашение о конфиденциальности.
Тут Ван Чанчи вытащил свой договор и сказал:
— Я тоже подписывал бумагу, когда устраивался на работу.
Хуан Куй взял у него документ, посмотрел на него и одним резким движением разорвал. Ван Чанчи потянулся было за договором, но успел схватить лишь одну половину, он ринулся за оставшейся половиной, но Хуан Куй его оттолкнул.
— Речь идет о девятистах юанях, так? — спросил Хуан Куй. — Босс тебе их выплатит, но ты должен гарантировать, что уберешься с его глаз.
— Я отстаиваю свои интересы, тебе-то до этого какое дело?
— А какое у тебя вообще есть основание утверждать, что кто-то должен тебе денег?
Ван Чанчи поднял свой договор.
— Тогда присмотрись хорошенько, стоит ли там какая- нибудь печать или подпись?
Ван Чанчи взглянул на договор и обнаружил, что печать и подпись остались на оторванной половине документа. Тыча в Хуан Куя, он сказал:
— Ты… ты возместишь мне эти деньги.
Хуан Куй вытащил девятьсот юаней, положил их на стол и сказал:
— Если ты кое-что напишешь, то заберешь эти деньги.
— Что писать?
— «Обязуюсь убраться из этого города».
— Тут что, его личные владения?