– Боюсь, я не смогу прокомментировать. Лучше вам спросить его на этот счет.
– Вы такая стерва, – сказала Джина, и медсестра задохнулась от этого произвола. – Почему вы продолжаете намекать...
Дебра заговорила одновременно с ней, и ее голос повысился:
– Я не обязана терпеть...
– А я не обязана терпеть ваши узколобые предположения ни секундой дольше, – выпалила Джина в ответ. – Вы думаете, молодая женщина, мужчина намного старше – значит, я разбиваю его счастливую семью, да? Так знаете что? Макс никогда не был женат, вы все истолковали совершенно неверно. Никто, кроме меня, не захотел его. Я единственная достаточно сумасшедшая, чтобы надеяться на достаточно долгие отношения с ним, и, скажу вам прямо сейчас, это уже отстой!
Ай.
Джина не закончила:
– Только потому, что ваш муж бросил вас ради кого-то помоложе...
– Где ты услышала... Моя личная жизнь не... – бессвязно забормотала Дебра.
Но Джина шла напролом.
– Деб. Мне жаль, что ваш бывший – придурок, что он так вас обидел, но Макс не такой. Он жил в своей квартире совершенно один много лет. Он женат на своей работе, и если это делает меня его любовницей, что ж, ладно. Я хочу ею быть. Эй, не убегайте от меня! Я терпела ваше молчаливое неодобрение слишком много недель! Если вам есть что сказать мне, говорите!
– Ты не единственная женщина, которая приходит его навестить, – сурово произнесла Деб. – Не мое дело рассказывать, кто приходит сюда и закрывает двери, но, если у тебя есть хоть немного мозгов, ты должна знать, что каждый посетитель отмечен на стойке регистрации.
– Пегги Райан, Деб Эрланже, его помощница Ларонда, – перечислила Джина. – Фрэнни Стюарт... Все эти женщины работают с ним, и вы знаете это. Точка. Конец. Знаете что? Забудьте это, Дебра, ладно? Можете просто продолжать меня игнорировать. Мне неинтересно заводить дружбу с кем-то таким ядовитым, как вы.
Макс закрыл глаза, услышав, что Джина открывает его дверь, а затем закрывает ее за собой.
– Черт, – сказала она. – Черт. Почему я вообще беспокоюсь?
Потом помолчала минуту, просто разглядывая его, а он дышал медленно и ровно.
Словно спал.
Она говорила ему, что принесет завтрак, и он наконец услышал, как она пошевелилась и поставила как минимум два бумажных пакета на стол.
Она села не на его кровать, а в кресло рядом. И вздохнула.
– Я знаю, что ты не спишь. Я знаю, ты слышал каждое слово.
Макс открыл глаза и посмотрел на нее. Шторы были закрыты, так что пробивались лишь полосы света на потолке. Они мягко освещали ее печальное лицо, заставляя его сиять.
Ему захотелось сфотографировать ее.
– Когда я сказала, что это отстой... – попыталась она объяснить, – я имела в виду, что... – она запнулась.
– Что это отстой? – закончил он за нее.
Она рассмеялась, но глаза были полны горя. Это разбивало ему сердце, потому что он не хотел для нее такого.
Она должна быть сумасшедшей, чтобы хотеть его. Хорошо, что она это знает. Потому что следующий шаг – осознать, что она не до такой степени сумасшедшая.
Что же до его желаний...
– Я просто... – начала Джина. – Я подумала... Я больше не знаю, о чем думать, Макс.
Я просто... я люблю тебя, но... Боже.
Она пристально посмотрела на него, и впервые он не смог ее прочитать. Обычно ее переполняли надежда и оптимизм. И уверенность. Но сейчас он видел лишь печаль.
Может, из-за него. Может, она собиралась встать и выйти из комнаты. Из его жизни.
Он смотрел на то, что делает, словно со стороны. Он знал, что не должен был так поступать, что надо было просто сидеть и позволить ей уйти.
Вместо этого он протянул к ней руку. Четкое послание «иди сюда». Прежде он никогда не делал первого шага. Подстрекателем, если можно так выразиться, всегда была она.
И если печаль в ее глазах сменилась чем-то другим, если они слегка затуманились, когда она взяла его за руку, он этого не увидел. Он закрыл глаза и потянул ее в кровать.
Обычно она прокрадывалась к нему обнаженной, но сейчас была полностью одета.
Это было сексуально в обратном направлении.
Конечно, он считал Джину сексуальной, когда она приветствовала медсестер в коридоре. Когда играла в кункен с Аджаем. Когда гримасничала над капкейками с розовой присыпкой, которые Аджай считал идеальным десертом. Когда смеялась, когда говорила, когда дышала...
Он намеревался всего лишь обнять ее, позволить ей отдохнуть на нем, в его объятиях, но когда она вытянула поперек него ногу, то столкнулась с его... восторженным откликом на ее присутствие.
Она рассмеялась и потянулась к пульту, чтобы запереть дверь.