Изображение Мёрфи было легко восстановить у себя в памяти, так же как и Рудольфа, хотя признаю, что я, возможно, сделал его более костлявым и неуклюжим, чем он бы на самом деле. Моя голомантия, мои правила.
Сложнее было с Тилли. У меня постоянно всплывала картинка актера из Х-файлов, дружески беседующего с настоящим Тилли, и результат получился каким-то маргинальным. Но меня поджимало время.
Я прорисовал картинки с максимальной достоверностью, на которую был способен и направил волю, вложив малость душевного огня, на создание миражей.
Душевный огонь это на самом деле не разрушительная сила. Фактически это — её противоположность. Обычно я использовал его в поединках для усиления наступательных заклинаний, но при созидании он действительно засиял.
Я прошептал: «Lumen, camerus, factu!» — и направил энергию в воображаемые картинки. Голограммы Мёрфи, Тилли и Рудольфа замерцали и ожили, настолько реальные, что я даже подумал, что возможно они на ощупь твердые.
— Они приближаются! — внезапно шепнула Сьюзен, повернувшись ко мне и чуть не выпрыгивая из обуви, увидев иллюзию. Она ткнула рукою в фантом Тилли, и он замерцал от прикосновения. Сьюзен присвистнула.
— Время идти?
Громыхание сердца Ика внезапно стало громче, отдаваясь вибрацией в подошвах моих ботинок.
Вампиры возникли на лестничной клетке внезапным потоком обрюзгших, резиновых тел и черных глаз; пятнистых розовых языков и блестящих клыков. В их центре, в своих маскирующих плоть масках находились Эстебан и Эсмеральда. За ними вырисовывалось смутное очертание Ика.
Мы со Сьюзен развернулись и побежали. Три иллюзии сделали то же самое, сопровождаемые звуками бегущих шагов и тяжелого дыхания. Вампиры с завываниями бросились за нами.
Я бежал изо всех сил, вкладывая в это всю свою волю. Я должен был чувствовать какое-то напряжение сейчас, но нет. Вперед, вперед Гаджет к сделке с дьяволом.
Я сконцентрировал волю, крикнул: «Aparturum!» — и разрезал воздух вниз по коридору правой рукой.
Я вложил много силы в открытие Пути, и он широко распахнулся — диагональный разрез в ткани пространства, изогнутый и перекрывающий центр коридора. Он висел, словно какое-то странное геометрическое облако тумана; я указал на него, бессловесно крича Сьюзен. Она прокричала что-то в ответ, кивнула, а в это время вампиры позади нас становились ближе с каждой секундой.
Мы вдвоём закричали в безумии дикого страха и необузданного адреналина и, двигаясь в смертельной гонке, достигли Пути
Мы прыгнули сквозь него — в пустой воздух.
Я закричал от бессильной злости, полагая, что я наконец-то отыграл свою рискованную последнюю игру…, но буквально через долю секунды мои ноги ударились о твердый камень, и я покатился кубарем. Я поднялся на ноги и продолжил бежать через то, что казалось просторной пещерой. Сьюзен бежала возле меня.
Далеко мы не убежали. Из темноты внезапно вырисовалась стена, и мы с трудом остановились вовремя, чтобы не размозжить об неё головы.
— Господи, — сказала Сьюзен, тяжело дыша. — Все получилось?
Я повернулся, держа наготове жезл, ожидая появления первых из догоняющих нас вампиров.
Раздавались пронзительные крики и вопли и звуки скребущих когтей, но не один из них не возник из темноты.
Что… просто не могло быть хорошо.
Мы стояли, опершись спинами о каменную стену, неуверенные в том, что делать дальше. И затем появился мягкий зеленый свет.
Он медленно усиливался, возникая из ниоткуда и одновременно повсюду. Через несколько секунд я понял, что мы были не в пещере. Мы были в зале. Средневековом обеденном зале, если быть точным. Я уставился на двойной ряд складных столов, стоящих по всей длине зала, который был гораздо длиннее, чем сотня ярдов, с небольшими проходами между рядами. Сидящими за столами были… существами.
Между ними было любопытное сходство, хотя ни одно из них не было похоже на другое. Это были определённо гуманоиды. Они были одеты в ткань, кожу и доспехи, покрытые странными геометрическими фигурами, все это было цвета, который с большим трудом можно было отделить от черного. Некоторые из них были высокие и худые, некоторые приземистые и мускулистые, некоторые среднего телосложения, и всевозможные комбинации между этим. У некоторых из этих существ были огромные уши или вовсе не было ушей, или странные, обвисшие подбородки. Никто из них не отличался красотой симметрии. Их сходство было в несогласованности тел в эстетической войне самого с собою.