Я наношу мощные удары без остановки, заставляя ее пятиться, отступать. Ослепляю ее искрами, нарочно попадая по деревьям, наотмашь рублю и швыряю в нее Силой ветки, маленькие деревца, комья снега. Чувствую, как в ней поднимается паника, как ментальный контроль Немзи начинает слабеть, уступая место голым инстинктам. Но во что превратится человек с заблокированным собственным сознанием, выпавший из-под ментального контроля? Этого я узнавать не хочу.
От накопленной энергии снова начинает болеть голова, но я не тороплюсь, нужно дождаться подходящего момента. Швырнув в нее очередную порцию снега и веток, я резко сокращаю дистанцию и наношу два удара — крест-накрест. Сайбер легко чиркает по ее запястьям, оставляя неглубокие, но очень болезненные раны — держать оружие она уже не может, разрубленный квотерстафф падает на землю.
Она тянется за оставшимся ножом, но руки не слушаются, и я чувствую волну животной паники, что захлестывает ее — инстинкты начинают брать верх. Пора.
Тут я слышу, что где-то неподалеку, за деревьями, где всё это время шел бой, красное сталкивалось с золотым, резко вскрикнула от боли Линн. Красное мигнуло и погасло. Черт. Только не сейчас!
Это чуть не стоило мне концентрации, но я заставил себя вернуться к Мирре. Что бы ни случилось с Линн, я помогу ее сестре. Я притягиваю ее к себе Силой и вламываюсь в ее квазисознание. Я чувствую Немзи в ее голове, но даже не обращаю внимания на его жалкие попытки возобновления контроля — да кто ты такой, придурок, чтобы с учеником Сноука в мозгоправстве тягаться?!
Я усиливаю ее инстинкт самосохранения до максимума и направляю его против присутствия Немзи. Мирра форсъюзер — она инстинктивно начинает строить щиты, а я лишь усиливаю ее защиту, щедро делясь с ней энергией. Как только нам удалось выдавить Немзи, я приглушаю ее инстинкты и беру ее под свой контроль. И хоть продолжалось всё недолго, несмотря на мою защиту, ее истерзанный разум все-таки дает сбой, и Мирра мешком валится у моих ног. Жива, но без сознания.
Я опускаюсь рядом с ней на колени, переворачиваю на спину. Струйка крови, что вытекла из носа, перепачкала всё лицо. Мирра выглядит бледной даже на фоне остатков снега.
Эта пленка, что блокирует ее волю… Я мог бы пробиться сквозь нее, но последствия будут непредсказуемыми. От полного отрицания бытия, до безудержной саморазрушительной агрессии. Я смог перехватить контроль над ее сознанием, но дальше закапываться точно не стоило. Не сейчас. Я, как мог, залечил ее раны и наслал на нее глубокий силовой сон. Как-то так. Нужно посмотреть, как там Линн и где Немзи.
— Бен! — голос, полный отчаяния, заставляет меня вздрогнуть всем телом. Я чувствую ее призыв всем своим существом, будто бы Рей не просто кричит, не просто зовет меня, а призывает Силой. Я дергаюсь вперед и поднимаю глаза, чтобы увидеть свой кошмар, который стал явью: на месте разрушенной сторожки дымятся невзрачные останки. Лея стоит на коленях подле того, кого я видеть не могу — вероятно, Эмилии, — и пытается отстреливаться. Вокруг нее выстроились, оберегая от шквала бластерных зарядов, Дерек со своим мечом, рядом с ним Рита в своей серебристой капитанской броне, с мечом Тилдо в левой и бластером в правой руке (похоже, не смогла спокойно наблюдать за тем, что происходит и, передав командование кому-нибудь штабному, высадилась вместе с десантом на планету), Хакс с клинками в обеих руках (видимо, его пистолет уже исчерпал свой заряд), и с краю, ближе всего по мне — Рей, со своим тяжелым и неуклюжим бластером. Она стреляет, но приходится ей туго, как и им всем.
Да какого хрена! Что они вообще там делают?! Они уже сто лет как на крейсере быть должны!
— Сейчас, погоди. Иду.
Я поднимаюсь на одно колено и внезапно слышу позади над собой надтреснутый злорадствующий голос:
— Хорошо, когда сны сбываются, правда?
Ну, сука! Я знаю, что последует за этим, и вижу, как к группе на холме подлетает вражеский TIE. Я не обращаю внимания на голос за спиной, плевать, я успею. Протягиваю руку, погружаясь в Силу, чтобы разделить сознание перед смертью и принять на себя этот выстрел.
— Лети, отрази.
— Да.
Но вместо золотого лезвия, выжигающего сердце из груди, я чувствую, что на меня валится что-то очень тяжелое. Ответвленное было сознание втягивается обратно, и я барахтаюсь, пытаясь высвободиться из-под чужой туши, чтобы увидеть, как вражеский TIE стреляет-таки по группе на холме, но, прежде чем я успеваю среагировать, Дерек и Рита скрещивают клинки и отражают смертоносный выстрел. ТIE в безумном штопоре, разбрызгивая вокруг пламя и оплавленный металл, улетает из поля зрения, куда-то в самую гущу врагов, что всё лезут и лезут на этот злосчастный холм.
Облегчение, несоизмеримое ни с чем, наполнило меня, но тут же схлынуло, уступая место паническому отчаянию, когда я вижу, как в нашу строну выдвигается отряд одетых в черное наемников. И всё бы ничего, но только часть группы взбирается вверх по холму, и ведущий открывает огонь.
Протягиваю руку, чтобы остановить выстрелы, но я слишком дезориентирован, теряю концентрацию, и в бок уходят только первые три. Это позволяет обороняющимся отойти от последствий взрыва, перегруппироваться, но тут к первому присоединяются еще четверо, и палят они сосредоточенно по крайней фигуре — по Рей. Заряды сливаются в одно сплошное зарево. Я успеваю отклонить большинство, но несколько всё же летят к своей цели, когда… На сетчатке глаза отпечатываются две фигуры, высокая — Армитажа, и Рей — пониже. Высокая отталкивает с линии огня ту, что пониже; обе падают. Я не вижу больше ничего.
Не защитил.
— Я люблю тебя, Бен.
— Я хочу увидеть глаза своего друга.
Может ли человек плакать кровью? Может ли выдыхать ее фонтаном, оставаясь при этом в живых? Меня это уже не интересовало. Как закольцованное видео, перед глазами отыгрывалась всё та же сцена: две фигуры падают в красном зареве выстрелов мощного бластера.
— Ты не Вейдер.
Нет, не Вейдер. Он смог, заставил себя жить с тем, что совершил. Я же слабак. Я не смогу, не хочу жить без нее. Хватит лжи, хватит боли. Я сделаю так, что весь этот галактический кошмар закончится здесь и сейчас.
Смерть в этот раз беспрепятственно поднимается из глубин моего существа, я не мешаю ей. Я готов отдать ей свою душу без остатка, лишь бы уничтожить тех, кто отнял у меня Рей, тех, кто убил моего друга, тех, кто лишил меня верных товарищей, братьев по оружию…
Да горите вы все в аду, ублюдки!
Я поднимаюсь с колен и перешагиваю через тело Мирры, чувствуя, как Линн бросается к ней. Мне не нужно смотреть, чтобы понять, что Линн превозмогла свое ранение и проткнула Немзи своей плетью в тот самый момент, когда он отвлекся на меня. Он даже не понял, что его убило. Но это уже не важно.
Не защитил. Не смог.
Мои последние мысли растворяются во всепоглощающей тьме. В смерти. Первые двадцать человек, что набегают на меня со стороны базы, падают замертво по одному мановению руки. Последующие пытаются стрелять. Бесполезно: смерть слилась с моим сознанием, превратив его в черную дыру, в поглощающий энергию вакуум — я лишь протягиваю руку, и ее щупальца высасывают жизнь из каждого, кто попадается на моем пути. Они падают, как манекены, как пешки, а перед моими глазами еще стоит та красная вспышка, сквозь которую проступают непрошеные образы: вот я первый раз вижу ее — странная девочка в лохмотьях, силящаяся убить меня, глупая; вот ощущение ее теплого веса в моих руках — носил бы ее всю жизнь, да не суждено, видимо; вот я впервые ощущаю ее в своем сознании, а потом, сразу же — я целиком и полностью владею ее телом, а она отдает себя целиком и полностью, бесповоротно, принимая меня взамен.
Бархатная текстура кожи, шелк волос — как же мало, как же мало было этой близости, как же остро запомнилось.
— Я достану тебя из Силы, Бен Соло!
Прости, любимая, не уберег. Не успел.
Рей хохочет, я на лету ловлю нашего сына.