Руки Степана мелькали, подгоняя доски под требуемее размеры, затем взялся изгибать их над костром. Теперь работа пошла медленнее. Угол изгиба у каждой доски должен быть одинаковым, а добиться этого крайне затруднительно, имея в своем распоряжении из инструментов лишь пару собственных рук да нож. Заметив подошедшую к костру Варвару, обрадовался непомерно:
— Мне скрепень нужен. Поможешь?
— Много?
— Чем больше, тем лучше, — указав на дело рук своих, Степан пояснил: — Все эти доски промеж собою скрепить нужно. Да так, чтобы намертво.
— Ну сделаем, раз надо.
Озадаченная столь странной его просьбой, травница, тем не менее, взялась за дело всерьез. Оторвала от готовки ужина Улушу, и вместе они поспешили к реке, чтобы успеть засветло набрать для вара лиан криния — многолетнего вьющегося растения, весьма распространенного в местах с повышенной влажностью, в частности на заболоченных берегах рек. Когда они вернулись с добычей и приступили к вывариванию из лиан скрепеня, все компоненты будущего щита Степана были уже готовы, и он присоединился к девушкам, помогая им измельчать толстые маслянистые стебли. В успехе своей затеи он теперь не сомневался нисколько, раз уж за дело взялась сама Варвара. Скрепень, то бишь клей, выходил у нее такой, аналогов которому не существовало вообще ни в этом, ни в его сверхразвитом в техногенном отношении мире. Одним лишь он обладал недостатком, а вместе с тем и достоинством: засыхал быстро. Придется пошевеливаться, склеивая доски в единое целое. И пальцами его в готовом виде трогать ни в коем случае нельзя, иначе потом не то что не отмоешь, а и не отдерешь от той поверхности, к которой угораздило тебя прикоснуться. Уже в полумраке, когда скрепень наконец-то дошел до нужной кондиции, Степан при помощи обеих подруг завершил работу над щитом и сейчас сидел, обессиленный вконец, глядя на дело рук своих не то чтобы с восторгом, а скорее с сомнением. Конструкция получилась настолько громоздкая, что откровенно смахивала на телефонную будку, с лицевой стороны изогнутую сверх меры.
— Дааа… — выдохнул он наконец.
— И зачем тебе эта штука? — уставшая, с лоснящимися от пота волосами, Улуша озадаченно смотрела на изготовленный ими предмет. Обошла его кругом, прикидывая, как такую громадину в хозяйстве применить можно и, не найдя подходящего ответа, уточнила:
— Белье здесь не постираешь. И полати из нее никудышние.
— Не для полатей это. И уж тем паче не для белья. Видишь ту штуковину сзади? Возьмись за нее.
— Ее можно несть. Это хорошо, — она высунула голову из-за щита, словно белка, с выражением на лице настолько уморительным, что Степан не выдержал и рассмеялся.
— Это щит. Пули демонов будут отскакивать от него словно камни.
Видно по глазам, что не верит. Ну да ладно. Он и сам, откровенно говоря, тоже сомневался.
— Тот парень, которому ты видение передавала, когда прилетали огненные птицы, он мару делать может?
— Должен.
— Спроси. Мне наверняка знать надо.
— Сейчас я его позову.
Она сосредоточилась. Послала мысленный зов, и очень скоро на него откликнулись. Ведун-недоучка вышел к их костру и замер перед Степаном, заинтригованный и по своему обыкновению весь какой-то взъерошенный, нервный.
— Мару сделать можешь? — перешел Степан сразу к делу.
— Могу, но недолго.
— Недолго это сколько?
— Не знаю. От многих вещей зависит. При солнечном свете дольше могу. А если до Володаря достучаться удастся и согласится он мне немного подсобить — тогда и того дольше получится.
— Черту перейти туда и обратно сможешь?
— Думаю, да.
— А с провожатыми? С десяток их если будет и с поклажей?
— Нне знаю. Нет наверное.
— Улуша, а ты мару сколько сейчас держать можешь?
Ответ девушки прозвучал почти сразу:
— Примерно столько же.
— Хорошо. А если вы вместе, допустим, сосредоточитесь или как там у вас это все получается, справитесь с такой задачей?