– Наконец-то очнулась, – проскрипел чей-то голос. – Ну что, девочка, будешь хлебать свою порцию?
Я повернула голову и едва подавила крик. На меня смотрела... женщина. Исхудавшее лицо, обрамлённое короткими тёмными волосами. Впалые глаза. Лохмотья вместо одежды. Она выглядела точно оживший мертвец.
Я попробовала разлепить пересохшие губы. Язык распух от мучительной жажды.
– Кто вы?
Мой голос прозвучал до странности незнакомо.
– Та же, кто и ты. Все мы теперь люди... без имени. Но ты можешь звать меня Анной.
Она зашлась в приступе сухого, выворачивающего наизнанку кашля.
– Мирослава.
– Ты гречанка? – удивилась женщина. – Понятно, откуда этот странный акцент. Но ты не похожа на рабыню. Что же занесло тебя в эту преисподнюю, девочка?
Только сейчас я поняла, что она говорит на валашском. Выходит, я и вправду находилась в окружении рабов. Последние два года они провели в турецком плену, а теперь их везли на родину. В качестве дара. Но, несмотря на это, валашская женщина всё же проявила ко мне доброту. Участие. Сама того не заметив, я вцепилась в её потрёпанный рукав, будто увидела свою единственную надежду.
– Скажите, Анна, мы действительно на корабле? В трюме? Нас везут в Валахию? Пожалуйста, расскажите мне всё, что вам об этом известно! – взмолилась я, не обращая внимания на её вытянувшееся лицо.
Должно быть, мой голос прозвучал излишне громко. На нас тут же направились злобные взгляды. Я чувствовала их всей кожей. Измученные, злые, голодные, рабы смотрели так, будто готовы были убить. Накинуться, точно дикие псы. Моё тело пробрала неконтролируемая дрожь.
Впредь надо быть более осторожной.
– Говори тише! – прошипела Анна, пытаясь отцепить мою руку. – Не хватало ещё схватить проблем по твоей милости! Лучше ешь, пока ничего не остыло.
С этими словами она впихнула мне какой-то горшок.
Еда представляла собой отвратительную мутную жижу. Резкий запах ударил в нос. Горло тут же скрутило. Я едва подавила желание бросить посудину в стену.
– Ну и глупая! – в сердцах сплюнула женщина, забирая у меня... еду. Помолчав, она добавила с мрачным злорадством: – Ну ничего, скоро привыкнешь. Не пройдёт и нескольких дней, как ты начнёшь уминать всё это за обе щёки.
Я поёжилась. Сейчас было очень трудно в такое поверить.
– Сделай хотя бы глоток воды, – едва слышно шепнула Анна и протянула деревянную кружку.
Я отвернулась к стене и стала пить жадными глотками. Вода быстро закончилась. От разочарования хотелось выть. И всё же даже такое количество воды принесло несравнимое облегчение.
ВАША ЖИЗНЬ ПОВЫШЕНА НА 39%
– Почему вы ко мне так добры? – спросила я полушёпотом.
Анна помедлила с ответом. Она стремительно поглощала мою порцию и, судя по всему, не испытывала к ней никакого отвращения.
– Ты напоминаешь мне дочь. Такая же глупая и беззащитная.
Я неуверенно улыбнулась. Уж слишком часто за последнее время меня называли глупой.
– А что случилось с ней... с вашей дочерью?
– Её изнасиловали турки, – невыразительным голосом ответила Анна. – А потом она покончила с собой. Так что если не хочешь повторить её судьбу, постарайся быть менее... заметной.
Женщина с неприязнью покосилась на мои золотистые волосы. Я пожалела, что задала ей такой вопрос.
Неожиданно откуда-то сбоку послышался шорох. Металлический лязг. Я вздрогнула и резко обернулась. Какой-то мужчина в восточной одежде открывал решётчатую дверь. Рабы, сидевшие до этого по углам, вяло потянулись вперёд. Особенно рьяные расталкивали соседей локтями, видимо, пытаясь тем самым оказаться поближе к выходу.
Надсмотрщик указал на нескольких женщин. Обратился к помощнику, который стоял у него за спиной: «На сегодня достаточно шестерых». Турок тут же вывел пленниц из клетки. Протяжно скрипнула дверь. Путь на свободу снова был перекрыт.
– Куда их уводят? – наивно поинтересовалась я.
На меня посмотрели с каким-то сочувственным удивлением.
– Да ты ещё совсем зелёная! – покачала головой Анна, будто не могла в это поверить. – Откуда же ты, девочка? Из бояр, что ли? Видать, не бывала ты раньше в рабстве. Так знай, дойдёт и до тебя очередь. Эти псы не брезгуют уродливыми и старыми, так что уж говорить...
Она окинула меня выразительным взглядом.
Я содрогнулась от отвращения. Они забирали женщин, чтобы... Нет, я не стану об этом думать. Иначе просто сойду с ума. Отвернувшись к стене, я обхватила себя руками и попыталась согреться. Внутри поселилось настоящее отчаяние. Но слёз, как ни странно, не было. Лишь сухие рыдания, которые не облегчали душу, а только умножали молчаливую скорбь.