– Добрый вечер, миссис Смит, – осторожно начала я, стараясь смотреть в пол. Получалось не очень. – Простите, пожалуйста...
– Молчать! – оглушительно взвизгнула женщина.
Не удержавшись, я подняла глаза. Она ощутимо вздрогнула. Выражение её лица не предвещало ничего хорошего.
– Так, значит, ты не только уродина, – угрожающе прошипела женщина. – Ты ещё и шлюха! Тварь! Мало того, что таскалась по улицам в яркой одежде, так ты... Ты опозорила нашу семью! Мы с Брэнноном всегда были к тебе добры. Относились так, как не заслуживают дьявольские отродья! И чем, чем же ты отплатила?! Переписывалась с мужчиной, как последняя... шваль! Да ты...
Краем глаза я заметила, как миссис Рейнольдс покинула кухню.
– Я... я не делала этого, – прошептала я едва слышно.
– Что ты там мямлишь, ведьма? – вызверилась пуританка и, замахнувшись, со всей силы ударила меня по щеке.
ВЫ ПОЛУЧАЕТЕ 29 ЕД. УРОНА!
Я отлетела в сторону и больно стукнулась головой о стену. Кожа горела огнём. Но почему же, почему я так сильно её боялась?! Стоило ей только на меня накричать, как я вновь становилась маленькой испуганной девочкой. Трусливой тварью! Хотелось забиться в угол и...
Нет, сейчас я не буду молчать!
Я стиснула кулаки. Подняла голову и посмотрела ей прямо в глаза.
– Я не делала этого, – голос прозвучал на удивление ровно. – То, что вы держите в руках, – мой дневник. И никого, никого кроме меня, не касается! Джереми Баттон даже не догадывается о том, что я... к нему испытываю. И, клянусь, никогда не узнает!
Несколько мгновений миссис Смит беззвучно открывала рот, будто не в силах поверить в услышанное. Но потом её лицо приобрело страшное выражение.
В этот момент я поняла, что такими словами подписала себе приговор. Конечно, она не поверила!
– Так, значит, ты ещё и лгунья? – закричала тётка срывающимся голосом и схватила меня за волосы: – Да как ты смеешь мне врать! Уродина! Нужно было отдать тебя инквизиции ещё во младенчестве! Жаба! Гореть бы тебе в аду, мерзкая ублюдочная дрянь!
С этими словами она швырнула меня в сторону открытой печи. Я пыталась сопротивляться, но женщина была слишком сильна. Красноватые угли только догорали в золе. Чтобы защитить лицо, я выставила вперёд руки. Страшная боль обрушилась вдруг на ладони. Угли яростно зашипели. Раздался нечеловеческий крик.
ВЫ ПОЛУЧАЕТЕ 229 ЕД. УРОНА! СРОЧНО ОБРАБОТАЙТЕ ОЖОГ!
Только через пару мгновений я поняла, что он исходит из моего горла. Я... горю?! Ужас поглотил сознание. Я отчаянно дёрнулась, но тётка не отпустила. Дикая боль взорвала рассудок. Запах горелого мяса заполнил нос. Хотелось вырвать, но...
Раздался оглушительный выстрел. Хватка на волосах вдруг ослабла. От неожиданности я упала. Хорошо, что успела перекатиться на бок. Иначе спалила бы не только ладони.
Пытаясь отдышаться от боли, я повернула голову. Кухня была как в тумане. Должно быть, из-за выстрела. А, может, из-за нахлынувших слёз.
Когда взгляд, наконец, сфокусировался, я разглядела... тело. Всего в паре шагов. У меня перехватило дыхание. Хелен Смит, должно быть, была мертва. Пуля пробила ей грудь. И тёмно-красная, почти чёрная кровь стремительно расползалась по полу...
– Дьявол! – пробормотал мистер Смит, заставив меня вскрикнуть.
Судья стоял у двери и обессиленно опирался о стену. На долю секунды наши взгляды встретились. В его глазах промелькнуло нечто, от чего меня пробил озноб. Потом он посмотрел на свою застреленную жену – и приставил к виску револьвер.
В последний момент я успела зажмуриться.
В окна и дверь колотили. На кухне остывали два трупа. Я сидела на полу, обняв колени, и... мечтала о смерти. Просто не могла шевельнуться. На улице собралось настоящее столпотворение. Пуритане что-то кричали. Боль в ладонях была такой сильной, что у меня мутилось сознание.
Я осталась жива. Но почему-то не испытывала по этому поводу ни малейших эмоций.
***
Нас с Эффи бросили в «тюрьму». Огороженную железную клетку, которая находилась под домом. Здесь было очень сыро. Меня колотил озноб. Однако причина заключалась не только в холоде.
После долгих уговоров нам выдали мазь. Эффи обработала мне ладони и обвязала их лоскутками от порванной нижней юбки. Кожа была сожжена до мяса. Тупая боль вгрызалась в рассудок. Это были только ладони... Что же чувствуют люди, когда горят на костре?
Мы обмолвились лишь несколькими словами. Страшно хотелось пить. Искоса наблюдая за непривычно молчаливой Эффи, я терзалась виной. Сестре не повезло вернуться в дом незадолго до выстрелов. Пуритане хотели казнить нас сразу, но им помешал инквизитор.