После своего совершеннолетия Мот Уильямс должна была стать графиней. Получить титул и земли и быть представленной свету. И если уж в Плимуте меня считали чужачкой, то... Что же скажут аристократы? Конечно, они не так суеверны и вряд ли казнят из-за цвета глаз...
Но дурное предчувствие не оставляло меня в покое.
Себастьян Фосетт рассказывал мне про короля. Про обстановку в Англии и недавние политические события. Теперь я понимала, почему Карл II так сильно настаивал на нашей свадьбе. С его воцарением в стране началась смута. Одни поддерживали Ричарда Кромвеля – бывшего правителя Англии, Ирландии и Шотландии, а другие – самого Карла. Так получилось, что Фосетты и Уильямсы находились по разные стороны. Обе семьи занимали высокое положение в обществе, и потому наш брак должен был подтолкнуть к примирению всю английскую аристократию.
По крайней мере, такова была официальная версия.
Из близких родственников у меня остались лишь двоюродный дядя и брат по матери. Луи и Энтони Уильямсы были полностью на стороне Карла и во время изгнания находились с ним во Франции. Я чувствовала, что Себастьян испытывает к ним неприязнь: из-за своей сестры Люси, которая погибла по вине Энтони.
Хотя, конечно, он и старался не показывать виду.
Мы с герцогом проводили много времени вместе. Он честно держал обещание и больше не предпринимал попыток к сближению. Я знала, что должна радоваться – но чувствовала себя обиженной.
И от этого злилась на нас обоих.
Хуже всего проходили танцы. Я даже помыслить не могла, что от обычного контрданса можно совсем потерять голову. Но как только начиналась мелодия, забывала обо всём на свете.
Он брал меня за руку. Поворот. Реверанс. Сближение. Это было, как танцевать на краю обрыва под пронизывающим ветром. Три шага назад. Поворот. Мы обходили воображаемую пару и устремлялись друг другу навстречу. Чтобы снова соединить руки.
А уж когда начинался вальс... Прикосновение к талии, сплетённые руки, моя ладонь на его плече. От извечного раз-два-три сердце бешено колотилось. Я смотрела ему в лицо и задыхалась от близости. От желания и восторга. Видела, как темнеют его глаза, чувствовала, как учащается сердцебиение – и с каким-то мрачным удовольствием понимала, что мучаюсь не я одна.
Так прошло три недели.
***
На небе светила полная луна. Впереди, по левому борту, виднелись туманные берега Англии, а по правому – французские. Корабль вошёл в Ла-Манш [12] и держал курс на северо-восток. До приезда в Лондон оставалось лишь несколько дней.
Я извелась от волнения. Не могла заснуть и решила выйти на палубу. Лето подходило к концу, но ночи стояли тёплые. Меня не оставляло чувство, что за мной кто-то следит. Это продолжалось всё время. Я старалась подавить тревогу, но...
– Вижу, вы неплохо освоились в новой роли, – раздался вдруг мужской голос. – Не боитесь разочарования?
Я вздрогнула и резко обернулась. Джон Блэкторн подошёл к перилам. Задумчиво посмотрел в сторону английского берега. Луна ярко освещала лицо мужчины... и расстёгнутый ворот. Краем глаза я заметила на его шее родинку.
Странно. Где-то я уже видела такое пятно.
– Простите?
– Уверены, что вы Мот Уильямс? – спросил он с некоторой издёвкой. – Это ведь только догадки! Что если найдётся девушка, которая действительно будет графиней?
Я поморщилась и решила не отвечать. Чего он хотел? Зачем задавал такие вопросы? А это родимое пятно... Родинка в форме бабочки. Прямо как у...
Нет! От неожиданной догадки меня замутило.
Эффи?! Неужели она... его дочь? И... Присциллы Уильямс? Бабочка! Мотылёк. Поэтому её назвали Мот! Получается, что мы с Эффи сёстры? Сёстры с разными отцами? Нет, пожалуйста, нет! Ведь если Эффи и вправду Мот Уильямс, то именно ей нужно стать женой Себастьяна.
«Ей, а не мне!»
В это мгновение я поняла, что сделаю всё, чтобы сохранить свою догадку в тайне.
– К тому же у Присциллы Уильямс было столько любовных связей, что, думаю, она и сама не смогла бы определить отца, – не замечая моего состояния, продолжал тем временем Блэкторн. – А наследница должна быть законной. Как только люди увидят ваши глаза, то сразу поймут, что вы никакая не дочь покойного лорда Уильямса.
От его сверлящего взгляда мне сделалось неуютно.
– Почему вы так смотрите на меня, лорд Блэкторн? – не удержавшись, спросила я. – И что хотите сказать?
Мой голос прозвучал резко.
– Я просто пытаюсь понять, что же в тебе такого, – с раздражением отозвался он. – Из-за чего мой племянник сходит с ума? Загадка под именем Долорес Смит. Кто же ты, девочка?