Энтони Уильямс, напротив, почему-то закатил глаза.
– Ох уж эти Блэкторны и их проклятые клятвы! – насмешливо протянул кузен. – Как именно вы поклялись, милорд?
Джон Блэкторн бросил на него недоумённый взгляд.
– Зачем это вам? – раздражённо пробормотал мужчина. – Я поклялся защищать жену своего племянника ценой собственной жизни. И теперь уже ничего не исправить.
– Вот! – мистер Уильямс наставительно поднял палец. – Главное в клятве – формулировка. Когда у вашего племянника действительно появится жена, тогда и будете её защищать. А сейчас перед нами никакая не герцогиня Фостерли. Обыкновенная шлюха, каких тысячи, – видя всеобщее непонимание, он нехотя пояснил: – Их обвенчал Натан Гейт, не так ли? А этого «священника» несколько лет назад исключили из англиканской церкви. Брак недействителен. Как и ваша «страшная» клятва.
На лице Джона Блэкторна отразилась смесь недоверия и облегчения. А я... Я просто не могла поверить своим ушам. Наш брак недействителен?! Но как же?.. Нет!
В следующее мгновение ко мне устремились стражники. Пираты, повинуясь жесту лорда Блэкторна, отошли в сторону.
Неожиданно меня захлестнуло возмущение. В глазах потемнело от злости. Почему же опять я должна становиться крайней? Именно я?! В конце концов, мы больше не в Плимуте!
– Вы не имеете права! – я постаралась говорить твёрдо. – Я никуда не пойду. Буду дожидаться своего мужа и...
– Мисс, – с явным раздражением перебил гвардеец. – Лорд Фосетт никакой вам не муж. И потому вы либо добровольно идёте в Тауэр, либо... нам придётся пойти на крайние меры.
Его жёсткое выражение лица подсказывало, что лучше мне об этих мерах не знать.
***
Англия, Лондон, Тауэр, 1666 год
Меня отвели в камеру. Крохотную комнатушку с решётками вместо стен, каменным полом и узкой кроватью-койкой. Грохот железной двери ударил по ушам, отрезая меня от мира.
Я осталась в подвалах Тауэра. Здесь было сыро и влажно. Слабое мерцание факелов почти не разгоняло темноты. В соседних камерах копошились какие-то тени. Другие заключённые? Крысы?
Меня пробрал озноб. Обессилев, я опустилась на жёсткую тюремную койку. Пышное платье герцогини казалось здесь неуместным и почти не защищало от холода. Виски ломило нестерпимой болью. Мысли пребывали в растерянности. И панике. Зачем кому-то понадобилось убивать Эффи? Чтобы подставить меня?
И как же вообще они узнали об её существовании?
«Натан Гейт».
Ну конечно! Как же я не додумалась раньше? Слишком занятая своими переживаниями, я совершенно о нём забыла. Забыла об его встрече с французами и о том, что племянник Айзека Баттона приехал к нам из Англии. Собирал информацию в Плимуте, а потом при первой возможности снова вернулся в Лондон. Тут же сошёл в порту. И если Натан Гейт действительно был шпионом...
Значит, его подослали Уильямсы? Чтобы избавиться от наследницы и забрать графство себе? А меня просто использовали?
По крайней мере, это казалось единственно разумной причиной.
Голова у меня раскалывалась. В горле стоял комок, а дыхание вырывалось с хрипом. Эффи была мертва – и сейчас, несмотря на всю нашу взаимную «ненависть», от этой мысли делалось очень больно.
Я не желала ей зла – но именно меня обвинили в её убийстве.
Что же будет теперь? Я оказалась в Тауэре. Неприступной тюрьме, которая славится своими пытками и регулярными казнями. Меня будут судить? Повесят?
Нет! Я запретила себе истерику. Отчаянные, горькие слёзы жгли мне глаза, но я решительно проморгалась. Закусила губу до крови, сжала руки так сильно, что ногти впились в ладони.
Я не буду отчаиваться. Ни за что! Я больше не та, что когда-то. Забитая, испуганная тварь, ведьма, которую все презирали и которая сама не считала себя достойной. Себастьян Фосетт научил меня быть другой. И сейчас я должна была верить, что он меня не оставит.
Несмотря ни на что. Несмотря на то, что наш брак недействителен, а меня все считают убийцей. Нужно надеяться! Потому что надеяться на что-то другое...
Другой надежды у меня попросту нет.
Но почему же тогда так плохо? Душа задыхалась от боли, и как только я представила, что снова осталась одна... Нет! Пожалуйста, только не это! Оказывается, нет ничего страшнее, чем снова попасть в яму. Начинаешь думать, что лучше бы никогда не было иной жизни.
«Так было бы легче».
Через пару часов в коридоре послышались громкие шаги. Стражники открывали камеры и разносили еду. Обёрнутые в лохмотья узники не подавали признаков жизни. Многих вытаскивали из коек и, как мешки, волочили вдоль тюремного коридора.