Еще в молодости он научился контролировать свои желания. Если перед ним возникала неразрешимая ситуация, то он старался отбросить ее на время, беря под контроль эмоции. С Гарри такое не пройдет. Этот юноша отличался удивительным упорством. И пока не выяснит все до конца, не успокоится. Но Северус не был готов к такому разговору. Впервые в жизни он не находил слов. Лучше бы он ненавидел его, как прежде. И действовал бы по четкому плану, строя будущее. Ведь он заслужил его, отдав все долги и выполнив все обеты.
В голове неустанно всплывал образ Гарри. Сотни вопросов роились в воспаленном разуме: могут ли измениться их взаимоотношения? Испытывает ли тот к нему ненависть? Злится ли он на него? Сколько же упреков Поттер может бросить ему в лицо… Как же он раньше мечтал узнать, кто этот незнакомец, сколько было предположений… Но правда оказалась неожиданной. Не проходило и дня, чтобы Северус не вспоминал их переписку. Его точно лавой жгло сожаление. Просматривая воспоминания профессора, он удивлялся, как же сильно тот погряз в своей ненависти к Поттерам, старшему и младшему, так стремился защититься от боли, что не видел, что причиняет ее в ответ. А теперь выходило, что своим спасением он обязан одному из них. Естественно, его первой реакцией был гнев. Хотелось наорать на Поттера, сказать, что он не просил о спасении, что тот не имел права решать за него — жить ему или нет. Что он не должен был затевать эту переписку. Но это же Гарри Поттер…
А ведь за время этой переписки Снейп узнал Поттера с другой стороны. Он увидел в нем интересного собеседника и кого-то по-настоящему близкого, того, кому можно довериться. Кому хотелось верить… И это открытие ломало стену, возводимую годами профессором Снейпом. Ведь Гарри не мог измениться за такой короткий срок? Значит, он был удивительным еще в школе. Просто замкнутый мужчина этого не замечал: он верил только своим впечатлениям, пропитанным враждой к Мародерам, шаблону героя, воспеваемому обществом, и даже не стремился взглянуть в глубину, попытаться узнать настоящего Гарри Поттера, а не мальчика-который-выжил.
Все последующие дни, пока проходило восстановление, Снейп размышлял: вновь и вновь соединял отдельные моменты своих разделенных жизней, анализировал свои и чужие поступки и в итоге пришел к выводу, что если ему дали возможность прожить жизнь совсем по-иному, в другом времени, то он будет идиотом, если не воспользуется ею. Хотелось просто быть счастливым. И, наконец, заняться тем, о чем он мечтал в юности. Благо, все эти годы он старательно приумножал свои капиталы, заботясь о своем будущем.
***
Он точно не мог сказать, сколько сидел, вглядываясь в темноту. Свет в палате был приглушённым, давая возможность разглядеть то, что творится за окном. Северус смотрел, не отрываясь, и чувствовал, как внутри разливается тёплая волна приятного предвкушения, смешанного с лёгким волнением. Должен прийти Люциус. Снейп вздрагивал от каждого звука, нарушавшего тишину. Он столько ждал, не имея возможности толком узнать о своем послевоенном положении и нормально пообщаться. Связки более-менее пришли в норму. Укус оставил после себя осипший голос и жуткие шрамы, Снейп их чувствовал, изучающее проводя пальцами по коже. Но это — малая плата за свободу.
Еще утром ему вернули палочку. Вставать запретили, все это время накладывая на него очищающие заклинания. Северусу до безумия хотелось принять нормальную ванну и переодеться, но в палате даже не было уборной. Как объяснила медсестра, та предназначалась для тяжелобольных.
— Север, как я рад, что ты очнулся, — было первым, что произнес Люциус, войдя к нему. Продолжение фразы утонуло в объятиях. Снейп постарался вложить в свое и волнение, и радость, и друг его понял без слов: когда Северус разжал руки, Малфой задержал свои на его плечах, осторожно сжимая.
Он старался не слишком откровенно рассматривать гостя. Но одно дело — видеть его в воспоминаниях, а другое — живого. Тот изменился, постарел, снял мантию, отдавая предпочтение чёрным классическим брюкам, подчёркивающим узкие бёдра, и белоснежной рубашке. Волосы, не связанные, как обычно, лентой в хвост, рассыпавшись по плечам, мягко обрамляли лицо, делая черты Малфоя более плавными, смягчая их резкость и его возраст. Время пощадило друга, оставив почти нетронутой аристократическую красоту.
Снейп не перебивал Люциуса. Тот говорил обо всем: о проблемах рода, о Нарциссе и Драко.
— Да что я… — голос слегка охрип после долгого разговора. — Лучше посмотри, — и тот открыл сознание, позволяя окунуться в воспоминания ушедших дней.
Первым, что Северус увидел, было сражение. После были судебные разбирательства, болезнь супруги и многое другое, что позволил увидеть Малфой. И только Северус собрался покинуть чужой разум, как до него дошло, что именно неприятно скреблось на задворках сознания. В открывшейся памяти он выглядел таким же повзрослевшим, как и Люциус. И тот никаким образом не показал удивления, глядя на его помолодевший вид. Ему во что бы то ни стало нужно было себя увидеть.
— Подожди, — пытался успокоить его Малфой. — Я, кажется, понял, что ты хочешь. Уже давно такого не делал, — задумчиво потер он шею, осматриваясь. Обнаружив пустой стакан на прикроватной тумбочке, он покрутил его, довольно прищелкнув языком. — Это подойдет, — и уже в следующее мгновение в его руке лежало небольшое зеркальце.
Северуса сковал ужас от непонимания. Во время ритуала Магия пообещала, что, очнувшись, он будет молодым, а оказалось, что из зеркала на него смотрела постаревшая его копия. Угрюмый, мрачный взрослый мужчина с нездоровым цветом лица и тенями под глазами. Впавшие щёки выделяли и без того огромный нос, делая его еще уродливее, чем прежде. Все это казалось кошмаром, а жизнь — чудовищной шуткой. Северус не задумывался о другом исходе. Он просто не мог поверить, что Магия его обманет. Поэтому ни разу после пробуждения не взглянул в зеркало. А зачем? Ведь если ощущаешь себя молодым, то выглядишь так же. Какая ирония. Быть замкнутым молодым в своем повзрослевшем теле. Снейп, ища поддержку, мёртвой хваткой вцепился в растерянного Малфоя так, что побелели костяшки пальцев. Он не помнил, как бросил в стену злосчастное зеркало, вымещая на ни в чем не повинном предмете злость, разочарование и обиду.
— С тобой все нормально? Может, позвать целителя? — тихо сказал друг дрожащим голосом.
Северус боялся, что его разорвут эмоции, но, на удивление, через минуту он вновь стал спокойным и невозмутимым. Лишь в груди отдало тягучей болью. Но он держал маску равнодушия, запечатывая мысли, чтобы обдумать их потом.
— Репаро, — произнес Малфой после того, как убедился, что Северус пришел в себя. — Не думал, что тебя так расстроят шрамы. Никогда бы не подумал, что ты настолько озабочен своей внешностью, — Люциус перевел все в шутку, хотя блеск глаз выдавал испуг, удивление и интерес.
— Просто устал, — выдохнул Снейп, прикрывая глаза. А потом, меняя тему разговора, продолжил: — Ты мне так и не сказал, как тебе удалось прийти сюда? Ведь срок твоего ареста еще не окончен.
— Мне помог мистер Поттер, — Малфой самым удивительным образом поддерживал игру, ни разу не упоминая о произошедшем, рассказывая о том, сколько сил герою стоило разрешение на посещения друга в больнице и о его настойчивом желании встретиться с Северусом.
Снейп вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
— Как бы это странно ни звучало, но он надеялся увидеть тебя, — заключил он.
Северус усмехнулся словам лорда, поглаживая складки на мягком пледе.
— Зачем?
— Поблагодарить.
— Не уверен, что я хочу слушать его благодарность.
— Ты много для него значишь. Он яростно защищал тебя в суде.
— Никто его не просил, — зло прошипел Северус.