Я схватилась за ручку чемоданчика, легко оторвала его от пола. Развернулась к выходу и замерла.
— Выйди.
Слово прозвучало глухо, но вместе с тем так требовательно, что мы обе — Кларис и я — бросились к дверям. Однако приказ относился только к служанке. Едва она переступила порог, Эдриан с силой ударил ладонью по косяку, преграждая мне путь.
— Исчезни.
Кларис испуганно поклонилась и спешно, почти бегом, кинулась прочь. Когда звук ее шагов стих, Эдриан вошел в комнату, не отводя от меня взгляда, и закрыл дверь на замок.
Глава 8
— Зачем это все? — И пусть я попятилась, но мой голос прозвучал твердо.
— Зачем? — Эдриан вопросительно заломил бровь. — Это я и хочу узнать. Зачем, Лидия? Зачем ты здесь?
— Чтобы записать историю тейры Адели.
— Не ври.
Снова на выдохе, рвано. Будто каждое слово дается Эдриану с трудом.
— Не вру.
— Да? И что же, хочешь уверить, что историю моей дорогой тетушки легко записать? Особенно о ее отношениях с Бертраном. Странно, а мне казалось, альры не записывают чувства, которые ранят их собственные. Или твоего сердца они не задевают? — Кривая усмешка, почти болезненная.
Я продолжаю пятиться пока не упираюсь спиной в стену. Вытягиваюсь струной, такой же напряженной, вибрирующей, и жду. Эдриан движется медленно, неотвратимо приближаясь. Миг — и он навис надо мной.
— Неужели, ты ничего не чувствуешь, Лидия? Ушла и все забыла? Так же легко, как вычеркнула меня из своей жизни? Какая она теперь — твоя жизнь?
Я шевельнула губами, собираясь сказать… что? Правду? Что без него моя жизнь пустая? Блеклая? Наполненная воспоминаниями и чувствами, что режут душу сильнее, чем осколки — босые стопы?
Нет, нельзя.
— Нормальная.
На удивление ложь легко сорвалась с языка.
— Нормальная, — медленно повторил Эдриан, будто пытаясь ощутить вкус у пресного слова. Потом приблизил свое лицо к моему, скользнул щекой вдоль щеки и, обжигая дыханием ухо, произнес: — Лгунья.
Я закусила губу. Чтобы сдержаться, не податься навстречу, не коснуться широкой груди, не ощутить тепло его тела. Нутро скрутило до боли.
— Мы все оговорили пять лет назад. Незачем ворошить старые чувства.
Из голоса ушла твердость: даже я слышу, как он дрожит. Проклятье!
— Как его зовут?
От хриплого шепота по моей коже бегут мурашки. Низ живота тяжелеет.
— Кого?
— Лейра, на которого ты меня променяла.
Мысли плывут. Я барахтаюсь в них, тону, пытаюсь и не могу отыскать ответ на вопрос.
— Так как?
— Олерд, — отвечаю первое, что приходит в голову, и сильнее вжимаюсь в стену, когда Эдриан сокращает последние миллиметры между нами.
— На-адо же, — в его голосе холодная ярость. — А тогда его звали Матис.
Рывок — и он отстранился. Посмотрел на меня со смесью насмешки и мрачного довольства. Будто разоблачил, уличил во лжи. Хотя… почему будто?
Я растерялась. Матис! Точно! Как тот мальчишка, что часто задирал нас с сестрой в приюте. Мне казалось, его имя я не забуду. Возможно, задай мне этот вопрос Адели, и я бы ответила верно. Но рядом с Эдрианом… Проклятье, надо собраться!
— Тогда Матис и был, — ответила я холодно. Скрестила руки на груди, посмотрела в любимые глаза с вызовом. — На этом допрос окончен? Мне можно покинуть усадьбу, тейр фон Ламерс?
— Не смею задерживать, лейра Бейрин.
Эдриан шагнул вбок и галантно указал на дверь. Я не стала медлить: вцепилась в чемоданчик и, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, устремилась к выходу. Мои пальцы уже коснулись ключа, когда сзади прозвучало:
— Последний вопрос, если позволите.
Я остановилась, щелкнула замком. Мгновение внутренней борьбы — и торжество любопытства.
— Да?
— Почему же с Матисом ничего не вышло? Ведь, насколько я помню, дело стремилось к свадьбе. Неужели он узнал, что его драгоценная невеста не сохранила себя для мужа?