Удар под дых.
Низко.
Подло.
Сладко…
И без того потяжелевший низ живота стал горячим. Губы пересохли. Пользуясь тем, что Эдриан не видит моей реакции, я быстро их облизнула, выпрямила спину и со всем высокомерием, на которой только была способна в этот момент, ответила:
— Матису всегда хватало благородства не забираться к незамужней женщине под юбку. В этом вопросе лейры порядочнее тейров.
И тут же — не дожидаясь ответа — птицей вылетела из комнаты. Промчалась по коридору, не обращая внимания на слуг, выскочила из усадьбы и запрыгнула в экипаж.
— На канатную станцию, пожалуйста!
Не знаю, был ли Густаву приказ отвезти меня обратно к фуникулеру или мой уверенный тон сыграл свою роль. Однако задавать вопросы Густав не стал. Легко вскочил на козлы, щелкнул ремнями, активировал защитный полукупол с затемнением от солнца — и взлетел.
Лишь когда усадьба фон Ламерсов скрылась из виду, я наконец смогла откинуться сиденье. До этого спину словно прошил металлический прут. Щеки горели, низ живота едва ощутимо пульсировал, губы вновь стянуло сухостью.
В памяти, словно кадры фотопленки, замелькали события прошлого. Наши с Эдрианом ночи. И дни. Я знала, что не избегу близости. Наверное, знала с самого начала — когда стояла на мокрой от росы траве и смотрела на удаляющийся мужской силуэт. Что бы ни происходило между нами: нужда, одержимость, влечение, магия — неважно! — оно опьяняло. И пусть двенадцать святых проклянут меня за распутство, но я ни разу не пожалела, что поддалась чувствам.
Глава 8.1
Обратная дорога прошла как в тумане. Очнулась я перед вдохом в редакцию. Толкнула двери и устало, чувствуя себя выжатой, зашагала по лестнице к Дейдре.
Сегодня главный редактор «Бреттонского вестника» была на месте. Что-то быстро набирала на печатной машинке, из которой иногда вырывался сноп серых искр, и курила сладкий табак. Когда я вошла, Дейдра оторвала взгляд от текста, посмотрела меня, встала и без слов направилась к низкому серванту.
За стеклянными дверцами выстроились книги, связки перьев; у боковой стенки замерла чернильница, привезенная из побежденного Аликана. А чуть левее — хрустальный графин, заткнутый пробкой. Его Дейдра и достала вместе с двумя низкими рюмками. Все так же молча вернулась к столу, разлила малахитового цвета настойку и пододвинула ближайшую рюмку ко мне. Вторую опустошила сама. Поморщилась и тут же глубоко затянулась табаком.
Заговаривать она не спешила. Я тоже. В полном безмолвии отпила половину и даже не закашлялась, когда по горлу будто прокатилась волна жидкого огня.
— Прости меня, Лидия.
Я вскинула на Дейдру вопросительный взгляд. Та снова наполнила рюмки настойкой, в задумчивости прикусила мундштук.
— Вини могла бы справиться. Она, конечно, хуже тебя записывает полутона, но ее статус позволяет закрывать на это глаза.
— Тогда почему?
Дейдра криво дернула уголком рта. Опрокинула в себя настойку, снова поморщилась. А потом с каким-то непонятным, почти детским отчаянием выдохнула:
— Потому что тейры, Лидия! Потому что они говорят одно, а подразумевают другое. И за свою жизнь, поверь, я наобщалась с ними достаточно, чтобы научиться понимать, чего именно желают их высокородные задницы. Адели фон Ламерс явилась ко мне лично. Лично, понимаешь? Да я меньше бы удивилась, окажись на ее месте один из двенадцати святых!
— Надо же, как ей нужна была альра.
Дейдра фыркнула, оценив сарказм в моем голосе. Затем посмотрела в глаза.
— Не альра ей была нужна, а ты. Догадываешься для чего?
Я пожала плечами. Какие уж тут догадки? Все предельно ясно.
— Наказать.
— Слишком просто. — Дейдра снова затянулась. — Я бы сказала — унизить. Как когда-то ты унизила фон Ламерсов. Первая в истории лейра, бросившая высокородного. Да как! Святые, сколько тебя знаю, до сих пор в голове не укладывается, что ты действительно это сделала. Жалеешь?
— Нет, — ответила честно. И опрокинула в себя настойку, на этот раз полностью.