Густав усмехнулся.
— Как-как — по воздуху. Иначе в поместье не попасть. Поезда туда не дойдут, для магоправных экипажей путь слишком дальний. Вот и остаются только аэростаты. Скоро сами все поймете.
Я кивнула и первой забралась в экипаж. За мной, умудрившись стукнуться головой, влез Олерд. Сел на сиденье напротив и благоговейным шепотом повторил:
— Аэростат, Лидия! Только представь!
Представлялось с трудом. Каждый в Бреттоне знает, как выглядят аэростаты. Мы ежедневно наблюдаем, как они проплывают над нашими головами. Но вот вообразить, как эти огромные, похожие на рисовые зерна, махины выглядят внутри решительно не получалось.
Почти всю дорогу мы с Олердом молчали. Он смотрел в окно, с искренним любопытством разглядывая проплывающие внизу дома и улицы. Я пыталась не думать об Эдриане.
Лишь когда внизу стали видны портовые флаги, Олерд нарушил молчание.
— Ли-лидия, если я теперь твой же-жених, то могу я… могу… — он покраснел и скомкано закончил: — брать тебя за руку?
— Конечно. Делай что сочтешь нужным в рамках нашей истории и норм приличия.
— Р-разумется. Я и не думал ничего… неприличного.
Я с улыбкой посмотрела на смущенного Олерда.
— Знаю. И спасибо еще раз, что согласился помочь.
Краснота держалась на его лице еще некоторое время. Даже когда мы выбрались из экипажа и, ведомые Густавом, ступили на трап, щеки Олерда казались пунцовыми. Однако стоило нам оказаться внутри аэростата, как интерес полностью стер следы смущения с узкого лица.
Олерд старался держаться невозмутимо — будто каждый день ступает по светло-серым коврам с золотым орнаментом, видит кланяющуюся прислугу и замершего за коктейльной стойкой официанта. Однако уже у самых сидений Олерд споткнулся, испуганно взмахнул руками, поспешно выровнял равновесие и еще более поспешно занял место у окна. Чуть оттопыренные кончики ушей заполыхали.
— Все в порядке? — спросила я шепотом, опускаясь рядом.
— Все… видели?
— Тейры сидят в носовой части. Они если и обернулись на звук, то вряд ли сумели понять, что случилось. А прислуга умеет не видеть того, что может смутить пассажиров. Тебе не о чем переживать.
Олерд повернулся и посмотрел на меня с недоверием.
— Говоришь так, будто хорошо знаешь порядки высокородных.
— Отчасти. Уверена, Дейдра или Вини сказали бы тебе тоже самое.
— А Марин?
— А Марин наверняка посоветовала бы держаться соколом.
Я не сдержала улыбки. К моему удивлению, Олерд тоже улыбнулся. Вздохнул с видимым облегчением и откинулся на высокую спинку, обитую бархатом.
— Ты знаешь, что там за поместье?
— Не-а, — я тоже позволила себе расслабиться. — Но думаю, что-то красивое.
— Будто у тейров бывает иначе, — он фыркнул. А я рассмеялась.
Внезапно кожу будто обожгло. Я невольно дернулась и повернулась ко входу.
Эдриан… Замер в проходе, загораживая свет. Напрягся, кажется, даже стиснул зубы — с такого расстояния не разберешь, но на миг показалось, что я заметила проступившие на скулах желваки. Однако уже в следующую секунду Эдриан развернулся и уверенно зашагал к носовой части.
Против воли я проводила его взглядом. Попросту не нашла сил отвернуться — так и таращилась, как дурочка, в широкую спину. Пальцы свело судорогой — до того сильно захотелось прикоснуться к этой спине. Провести по ней ладонью, скользнуть на грудь, ощутить под кожей биение сердца — такое же частое, как мое. И откуда-то я точно знала: сейчас сердце Эдриана действительно стучит быстрее обычного.
— Кто он?
Я повернулась к Олерду и встретила внимательный взгляд.
— Племянник тейры Адели, чью историю я записываю.
— И все?
Я вопросительно заломила бровь. Однако Олерд против обыкновения не стушевался — напротив, собрался, как перед прыжком, и быстро проговорил:
— Твой жених я, Лидия. Ты сама меня об этом попросила.
— Я помню…