— И какое же чувство дало бы вам право отказаться от заказа?
— Для каждого альра это очень личный вопрос. Мы предпочитаем не распространяться об этом.
Адели прищурилась, шевельнула губами, явно собираясь задать вопрос, но ее опередил сухопарый тейр:
— И все же, что помешает альре исказить чужие чувства? Соврать, если позволите говорить прямо. Кто помешает какой-нибудь девчонке напридумать глупостей? Ее… призма? — он фыркнул. — Вот уж глупости! Так, чего доброго, мы и мастерам оружейникам будем верить на слово! Нет, каждое действие должно быть регламентировано, за просчеты должны быть наказания, штрафы, исключение из гильдии наконец!
Тейры, стоящие рядом, согласно закивали. Адели прищурилась, явно ожидая моего ответа. Эдриан молчал, но я чувствовала: он тоже ждет.
— Альры не могут солгать, — произнесла тихо, но твердо.
— Что? Даже самые сильные?
— Самые сильные могут. Но если посмеют, их ждет не просто исключение из гильдии, а заключение под стражу. Дальнейшие наказание зависит от того, насколько сильно были искажены эмоции.
Разговоры стихли. Казалось, не только ближайшие ко мне тейры, но и все в зале с интересом ловят каждое слово.
— Как и в каждой гильдии, у альров есть кодекс. По окончании обучения мы приносим на нем клятву. Уверяю, лгать о чувствах — худшее из профессиональных преступлений. Даже если законники назначат минимальное наказание, от солгавшей альры отвернутся свои. Никто не примет ее обратно в цех, не даст заниматься ремеслом. А для нас — это самое страшное: потерять право на любимое дело.
— Звучит… интересно, — высокий тейр хмыкнул в усы. — Да и говорите вы складно, но все же…
— Все же ты слишком закостенел для всего неизведанного, — легко поддел его сослуживец.
— Я не пробую то, что вызывает опасения! И, кстати, в пустынях Альтары это не раз меня выручало, а? Припоминаешь?
Низкорослый тейр поморщился. Судя по всему, его воспоминания о пустынях были не столь радужными.
— Но если ты готов рискнуть, — продолжил первый, — я дам альре шанс. А что? — Он обвел взглядом стоящих рядом мужчин. — Пусть она запишет чувства одного из нас, а мы проверим результат. Согласны? — Все закивали. — Тогда нам нужен доброволец.
— Если позволите, тейр ван Дорф, я с удовольствием возьму эту роль на себя. — Эдриан шагнул вперед.
Ван Дорф свел густые брови на переносице, помолчал секунды две, явно раздумывая, но все же кивнул.
— Согласен. А вы? — Остальные тоже закивали. — Что ж, тогда не вижу причин медлить! Лейра Бейрин, вы готовы?
Я посмотрела на ван Дорфа, на Адели, задержала взгляд на Эдриане — желая и боясь узнать его чувства. И решилась.
— Конечно, тейр ван Дорф. Давайте начнем.
Глава 14
Мы сели на диван — так близко друг к другу, что стало неловко. Двое слуг прикатили высокий кофр с альровскими инструментами, принесли стопку листов для черновых набросков, несколько перьев. Я придвинула к себе писчую доску, вытянула пару листов, выставила на держатель шесть пузырьков с чернилами, чашу, вымешиватель. Придвинула самое простое гусиное перо, мельком глянула на тейров, собравшихся вокруг нас.
Кто-то разместился на креслах, подставленных слугами. Кто-то предпочел стоять. Ван Дорф замер у меня за плечом, явно собираясь следить за каждым движением. Адели села неподалеку. Олерд — взъерошенный и напуганный сильнее, чем обычно — беспокойно переминался с ноги на ногу во втором ряду зрителей. Иногда привставал на носочки и вытягивал тощую шею, чтобы наверняка ничего не упустить. Я поймала его взгляд, тепло улыбнулась, без слов стараясь успокоить. Еще раз перепроверила инструменты. И лишь после этого посмотрела на Эдриана.
Начать было страшно. Казалось, пока в моих пальцах нет пера — еще можно избежать этой глупой проверки. Но вместе с тем я отчетливо понимала: нельзя. Сейчас дело не во мне или Эдриане, дело в гордости альры.
К нашей магии всегда относились непросто. Легко приняв способности эмпатов, жители обоих Бреттонов отторгали альров. Я не вспомню, кто первым заговорил про души: сказал, будто эмпаты касаются лишь ярких эмоций, их заметных проявлений, в то время как альры смотрят в самое сердце. Но идея быстро пустила корни в умах людей. Если смогу вырвать ростки этих сомнений хотя бы в дюжине человек — это станет очередной маленькой победой. Не моей лично, нет. Всех альров. А значит, я не имею права трусить.