Трое тейров прошагали по соседней дорожке. Посмотрели сначала на Олерда, на его задравшиеся штанины, коричневые носки, собравшиеся гармошкой, и тощие щиколотки. Спрятали улыбки в уголках рта и поспешили удалиться.
Я же вновь принялась вполголоса звать:
— Олерд, хватит! У высокородных не принято карабкаться по деревьям, как обезьяна. Прошу тебя, спустись!
— Тут есть цветы! — закричал он радостно. Причем так громко, что вспугнул зеленых попугаев, притаившихся в листве.
Я обреченно застонала.
Желание Олерда угодить ставило в неловкое положение. Хуже того, заставляло злиться на саму себя — надо было сразу сказать, что я легко достану цветок сама. В конце концов, я же альра! Но то ли Олерд принял слишком близко к сердцу временный статус жениха, то ли просто желал доказать, что способен на многое и без магии.
По дорожке вновь прошли тейры. Я улыбнулась им, как смогла приветливо, и притворилась, будто меня заинтересовало что-то впереди — как раз там, куда они направляются. Трюк почти сработал. Тейры посмотрели в ту же сторону, не заметив ползущего по ветке воробышка, но вот не услышать его крики они не могли.
— Я сорва-а-а-ал!
Я посмотрела на Олерда, на тейров, в испуге уставившихся вверх, заметила Эдриана чуть в стороне, следящего за мной с ухмылкой, и вдруг с пугающей ясностью поняла: в горы мы с Олердом не пойдем — помчимся! Подальше от тейров и их внимательных взглядов. И, надеюсь, зимний ветер остудит мои пылающие от смущения щеки.
Самое ужасное, что тейры решили не продолжать путь, а понаблюдать, как Воробышек будет спускаться. Все происходящее начало походить на дурную комедию. Олерд с цветком дарсера, зажатым в зубах, пыхтел даже громче, чем когда карабкался вверх. Серые штаны задрались сильнее, явив на обозрение не только щиколотки, но и волосатые голени. Рубашка тоже норовила поползти вверх, и Олерд то и дело придавливал воротник подбородком.
Я поспешила к тейрам, надеясь переключить их внимание на себя, отвлечь беседой. Но в этот раз трюк не удался. Спускающийся Воробышек интересовал их куда больше, чем какая-то альра. Мои щеки, по ощущениям, раскраснелись так, что по цвету могли посоперничать с самыми алыми чернилами. В момент, когда жар с лица перекинулся на все тело, а я прокляла и дарсер, и святого Лакия, наградившего это древо редкими цветами, рядом возник Эдриан.
— Тейры, позволите предложить вам по бокалу альвенского вина? Я только что распорядился открыть бутылку времен первой Аликанской кампании.
— Ох, какая редкость! — глаза низкорослого тучного тейра засветились от предвкушения. — Надеюсь, никто не против, если я угощусь не одним, а двумя бокалами?
Все рассмеялись и, ведомые Эдрианом, направились прочь, будто вмиг позабыв о лейре на дереве. Я смотрела им вслед, втайне надеясь, что Эдриан оглянется — тогда я смогла бы сказать «спасибо», пусть даже улыбкой.
Но он не обернулся.
Глава 15
Ветер носился по горам, как игривый щенок. Накидывался на шапки снега, трепал их, срывая холодную белую крошку. Кружил ее и гнал по склонам вниз. Основные дорожки — от одной каменной площадки к другой — едва заметно мерцали голубыми искрами. Как нам пояснили перед выходом за магокупол, тейра Адели пожелала сделать прогулку максимально комфортной для гостей. Поэтому светом отметили укрытые магией места: по ним можно идти без страха увязнуть в мягком пухляке. Термобраслеты надежно защищали от холода, хотя иногда нет-нет да хотелось обхватить себя руками. Все-таки непривычно и странно оказаться среди снегов в одном летнем платье!
Олерда тоже восхищала каждая мелочь. Он искренне радовался снегу, термобраслетам, открывающемуся с горы виду. Я смотрела в горящие от восторга глаза, на непослушные каштановые волосы, которые трепал ветер, и чувствовала в груди щемящую тоску.
Почему за прошедшие годы я не смогла разлюбить Эдриана? Насколько было бы легче, отдай я сердце Олерду. Да, в нем нет стати, в движениях не чувствуется уверенности, а отстаивать свое мнение он не научился. Но Олерд добрый! И искренний! В нем столько света и готовности помочь, что хватило бы на троих. Нас не разделяют километры, протянувшиеся облаками между Верхним и нижним Бреттоном. Мы одного социального круга. У нас могла сложиться простая, но хорошая жизнь: мы бы заботились друг о друге и не переживали о сотнях правил высокородных. Более того — смеялись бы над ними!