Еще девчонкой я поклялась на празднике цветения алирии — древа святого Матия, покровителя любви, — что выйду лишь за того, рядом с кем сердце забьется быстрее. Вот только в девять лет я не знала, что разбитое сердце уже не способно ускорить бег. Так что теперь неважно, кто и что подумает о моем норове.
Я миновала центральную улицу, шмыгнула в переход, морщась от громкого скрежета надземного монорельса, и повернула к южным кварталам. Солнце садилось, протягиваясь длинными лучами по брусчатке и каменным стенам, отражалось оранжевыми бликами в окнах. В воздухе разлился аромат густого рагу и орехового хлеба — это в тавернах начали накрывать к ужину. Ржали лошади, лаяли собаки. Мальчишки с азартными криками гоняли мяч. Прямо на дороге! Уверена, в любом другом районе это вызвало бы море эмоций у прохожих — все-таки игра опасная. Но в южном Бреттоне на многие вещи смотрят проще.
Я прошла мимо последних беленых домов и углубилась в квартал бедняков. Брусчатка становилась все более неровной, появились выбоины. Да и улицы выглядели все менее ухоженными. Хорошо, что последнюю неделю стоит жара, не то пришлось бы топать по грязи.
Наконец, я добралась до деревянного барака, вытянутого как буханка хлеба. Привычно скрипнула входной дверью, поднялась на второй этаж. В узком коридоре, друг напротив друга, замерло полторы дюжины дверей. Все потемневшие от времени и сырости, но еще достаточно крепкие. За некоторыми дверьми слышались разговоры, за другими — ругань. А из других комнат не доносилось ни звука.
В конце коридора я остановилась, достала из поясной сумки ключи, щелкнула замком и вошла. Оглядела комнату, будто увидела ее впервые. Кровать за ширмой, стол у маленького окна, стул, шкаф с покосившимися дверцами, меленький угол у дальней стены, выделенный под кухню; и дверь в ванную — вот и вся обстановка. Но, должна признать, в этом бараке шикую лишь я. Все-таки своя ванная с туалетом! Все остальные делят общий душ и два санузла, в которых горячая вода работает через раз.
Не скажу, что Дейдра платит мало — Марин спокойно снимает квартирку в северном районе. Но я с самого начала искала недорогой вариант — надо было отправить Арику подальше от Бреттона. А потом, когда она уехала и устроилась за границей, я вдруг поняла, что привыкла: к этой комнате, к вечно шумным соседям. Да и к южным кварталам, если уж говорить начистоту.
Аккуратно сняв поясную сумку, поставила ее на стол. Отстегнула жабо, вынула шпильки из волос и тряхнула головой, давая тугим прядям разметаться по спине. Зажгла лампу в ванной, быстро умылась и, вернувшись, остановилась у шкафа.
Итак, вопрос на повестке вечера: что надеть к фон Ламерсам? Бирюзовое платье? Марин говорит, мне идет этот цвет. Или лучше синюю юбку с белой блузкой? Блузка совсем новая, да и выглядит дороже, чем я за нее заплатила. К тому же белый — светлый цвет, как раз в духе тейров.
Так, стоп. Чего это я стараюсь? Фон Ламерсам нужна альра, и раз уж они согласны на девицу из нижнего Бреттона, то мой вид роли не играет. Так что… да, серое платье подойдет.
С мрачным удовлетворением я достала его, сняла с верхней полки маленькую шляпку на тон светлее, аккуратно прицепила ее к вешалке и повесила наряд на дверцу. Та опасно скрипнула.
— Даже не вздумай оторваться. Чинить не стану, — пригрозила я.
Еще раз мельком глянула на блузку, развернулась и зашагала к ширме, на ходу расстегивая манжеты. Надо переодеться в домашнее, а после — проверить запасы пигментов. Пусть Дейдра сказала, что все необходимое для работы мне предоставят, но с этими тейрами никогда нельзя быть уверенной наверняка. Лучше подстраховаться и взять с собой рабочий чемоданчик.
Я действовала уверенно, твердо — так, будто не волнуюсь. Словно дыхание не перехватывает от мысли, что завтра мы можем столкнуться. Что я снова его увижу…
Взгляд невольно метнулся к пухлой книге, обтянутой темно-бордовой кожей. Дневник. Подарок. Единственная вещь из прошлого, с которой я не смогла расстаться. И единственная вещь, в которой хранится правда о том, что на самом деле случилось пять лет назад.