Адрес: Madame Madame Hitrof.
613. П. Я. Чаадаев - Пушкину. 17 июня 1831 г. Москва.
Eh bien, mon ami, qu'est devenu mon manuscrit? Point de nouvelles de vous depuis votre dйpart. J'ai d'abord hйsitй de vous йcrire pour vous en parler, voulant, selon mon usage, laisser faire au temps son affaire; mais aprиs rйflexion, j'ai trouvй que pour cette fois le cas йtait diffйrent. J'ai, mon ami, achevй tout ce que j'avais а faire, j'ai dit tout ce que j'avais а dire: il me tarde d'avoir tout cela sous la main. Faites donc en sorte, je vous prie, que je n'attende pas trop longtemps mon ouvrage, et йcrivez-moi bien vite ce que vous en avez fait. Vous savez de quoi il s'agit pour moi? Ce n'est point de l'effet ambitieux, mais de l'effet utile. Ce n'est pas que je n'eusse dйsirй sortir un peu de mon obscuritй, attendu que ce serait un moyen de donner cours а la pensйe que je crois avoir йtй destinй а livrer au monde: mais la grande prйoccupation de ma vie, c'est de complйter cette pensйe dans l'intйrieur de mon вme et d'en faire mon hйritage.
Il est malheureux, mon ami, que nous ne soyons pas arrivйs а nous joindre dans la vie. Je persiste а croire que nous devions marcher ensemble et qu'il en aurait rйsultй quelque chose d'utile et pour nous et pour autrui. Ce retour m'est venu а l'esprit, depuis que je vais quelquefois, devinez oщ? - au club anglais. Vous y alliez me disiez-vous; je vous y aurais rencontrй, dans ce local si beau, au milieu de ces colonnades si grecques, а l'ombre de ces beaux arbres; la puissance d'effusion de nos esprits n'aurait pas manquй а se produire d'elle-mкme. J'ai йprouvй souvent chose semblable.
Bon jour, mon ami. Ecrivez-moi en russe; il ne faut pas que vous parliez d'autre langue que celle de votre vocation. J'attends de vous une bonne longue lettre; parlezmoi de tout ce que vous voudrez: tout m'intйressera venant de vous. Il faut nous mettre en train; je suis sыr que nous trouverons mille choses а nous dire. A vous et bien а vous, du fond de mon вme.
Tchadaieff.
17 juin.
614. П. А. Вяземский - Пушкину. 17 июня 1831 г. Москва.
Москва. 17-го июня.
Ты жалуешься на молчание мое, а я писал тебе недавно через Толмачева. Тысячу мою держи у себя до приезда моего. Спроси пожалуйста у Плетнева, получил ли он свою тысячу. Я очень рад, что Жуковский опять сбесился, но не рад тому, что он остается в Петербурге. Он, говорят, очень болен. Убеди его куда-нибудь съездить, хоть в Москву к искусственным водам. Высылайте скорее и Тургенева. Боюсь, он выдохнется в Петербурге и уже не ошибет меня своим европейским запахом. Я здесь никого из порядочных людей не вижу: Баратынский в деревне, не знаю где и что Языков. Карамзины с женою моею в Остафьеве; езжу к ним по субботам отдыхать от бремени государственных дел. Прошу теперь читать меня уже в Коммерческой Газете: отъищи мой взгляд на выставку. Читал ли ты о Борисе Годунове разговор, напечатанный в Москве? Прочти, моя радость. Университет не позволил Погодину прочесть на акте похвальное слово Мерзлякову. Каченовский сказал, что это не стоит внимания. Пусти же в свет моего Адольфа. Когда будешь в Питере, передай мой сердечный поклон Элизе и Доле. Я с удовольствием узнал тебя в Делорме. Цалую тебя и милую.
615. Е. М. Хитрово. Около (не позднее) 20 июня 1831 г. Царское Село.
Merci, Madame, pour la rйvolution de Mignet, je l'ai reзue par Novossiltzof. Estil vrai que Тургенев nous quitte et cela si brusquement?
Vous avez donc le Cholйra; ne craignez rien au reste. C'est toujours l'histoire de la peste; les zens comme il faut n'en meurent zamais, comme le disait la petite Grecque. Il faut espйrer que l'йpidйmie ne sera pas forte, mкme parmi le peuple. Pйtersbourg est bien aйrй et puis la mer. . . .
J'ai rempli votre commission - c.<'est> а d.
Portez-vous bien, Madame, c'est pour le moment ce que j'ai de plus pressй а vous dire.
Адрес: Ее превосходительству милостивой государыне Лизавете Михайловне Хитровой в доме Австрийского посланника.
616. П. В. Нащокину. Около (не позднее) 20 июня 1831 г. Царское Село.
Очень, очень благодарю тебя за письмо от 9 июня. Не знаю, отвечал ли я тебе на оное; на всякой случай перечитав его, пишу ответ. С подрядчиком я расплатился; он сказывал мне, что ты обещал ему от меня прибавку, на сие жду твоего приказания, а сам от себя ни гроша не прибавлю. Я не очень понимаю, какое условие мог ты заключить с Рахмановым; страховать жизнь еще на Руси в обыкновение не введено, но войдет же когда-нибудь; покаместь мы не застрахованы, а застращены. Здесь холера, т. е. в П.<етер>Б.<урге>, а Сарское Село оцеплено - так, как при королевских дворах, бывало, за шалости принца, секли его пажа. Жду дороговизны и скупость наследственная и благоприобретенная во мне тревожится. О делах жены моей не имею никаких известий, и дедушка и теща отмалчиваются, и рады, что бог послал их Ташиньке муженька такого смирного. Что-то будет с Алекс.<андром> Юрьевичем? твое известие о нем насмешило нас до сыта. Воображаю его в Заводах en tкte а tкte с глухим стариком, а Нат.<алью> Ив.<ановну> ходуном ходящую, около дочерей крепко на крепко заключенных. Что Ал.<ександр> Юр.<ьевич>? остыл али нет? Ты-то что сам? и скоро ли деньги будут? как будут, приеду, не смотря ни на какие холеры и тому подобное. А тебя уж я отчаиваюсь видеть. Прости, отвечай.
Адрес: Его высокоблагородию м. г. Павлу Воиновичу Нащокину. В Москве на Арбате в дом Годовиковой у Николы Песк<овского>.
617. П. В. Нащокин - Пушкину. 20 июня 1831 г. Москва.
20 июня 1831-го года.
Получил я от тебя, удивительный Александр Сергеивич - и доверенность и деньги. Первое будет лежать у меня до времени - тысячу же отдал Горчакову, об Ваших более не знаю как то что я писал - а о Поливанове ни слуху ни духу; - думаю что ленится перестану, как скоро [по] чаще от тебя буду получать письма. Три или четыре дня я не отвечал, потому что был не много болен - теперь слава богу - у меня вс тихо и здорово - об игре мне не говори, у меня еще ее и в голове нет, с Рахмановым я тебе писал почему разошлось, О.<льга> А.<ндреевна> тебе кланяется и любит тебя, у нее на оборот Les absents ont toujours raisons. - Живу я в чаду и не весело, - ты живешь как в деревне, говоришь ты - а я как в городской кузнице,- не для хвастаства скажу тебе, любезный друг - что не с кем мне здесь суриозно говорить - надо или буфонить или лукавить - и то и другое мне очень надоело: видеть - самому не для чего, тем более что и то и другое всегда для меня было или казалось ломовой работою. О Дибиче я не горюю, как вообще о всех мертвец<ах>. Москва тоже кажется его не жалеет. Замечено мною что Москва любит болтать обо всем, собственно чтобы убить только время, ветрена до совершенства, не об чем участия никакого не может иметь, и равнодушие удивительное ко всему, ни что ее за сердце не трогает - я полагаю что она из ума выжила[сь] [от], стара стала, глупа стала. Поляков я всегда не жаловал - и для меня радость будет, когда их не будет - [остальных] не одного поляка в Польше, да и только. Оставших<ся> [всех долж<но>) в высылку в степи, Польша от сего пуста не будет, - фабриканты русские займут ее. Право мне кажется что не мудрено ее обрусить. Вяземского ни как не могу [видеть] застать дома: с утра вс на Выставке, на будущей почте отпишу к тебе как он расположится с своей тысячью. Холера много потеряла во мнении публики (не то что прежде), мало кто ее боится; про себя скажу что покуда здесь Федор Данилович я на счет ее совершенно безопасен. Человек, который посылан был [в начале ее появления в пр еделах русских] при начале ее, когда еще никто не знал что за холера, в русские губернии, лечил холерных и мертвых не видал, тогда когда в Москве не знали как принятся и чем лечить. - К стати брат он меня просил чтобы я к тебе отписал не можешь ли ты узнать в концелярии у г.<рафа> Закревского - или у него у самого - что будет ли ему какое награждение за две экспедиции, как за Турецкую - и Симбирскую, (53) - все уже получили, он один бедный ничего, тогда когда он с большим успехом и чуму турецкую и холеру кочующею - истреблял лихо - отестован отлично, был представлен - не сколько раз. - Узнай сделай одолжение, отказали ли ему или еще он может надеется что-нибудь получить. Посылаю тебе письмо из твоей деревни, которого я виноват ненарочно распечатал. Натальи Николаевне мое нижайшее почтение, не нахожу слов выражать мою благодарность за поклоны и за все ласки Ваши, а вс -таки не могу не напомнить - портрет, портрет - хороший портрет - я его право заслуживаю, и я требую мне должное. А если милость будет Ваша, доказать мне на деле ваше общее ко мне дружеское расположение, в таком случае пусть Наталья Николаевна дозволит себя в твоем портрете представить себя хоть в зеркале или в преспективе. Я может никогда не увижу Вас* на яву - мне быть в Петербурге не возможно. Прощай любезный друг. Пиши ко мне письма, а для потомства (54) трагедии - и хоть один роман. Прощай буть здоров и счастлив.