1442
К подписи имени Хмельницкого сделана приписка Пушкина: др Ив., т. е. Александр Иванович, и ниже им же записан адрес гостиницы: На Московск[ом] проспекте, дом Матвеевской, гостинница купца Яковл.[ев]а.
(обратно)1443
Уверен, что вы с удовольствием узнаете кое-какие новости о Вильгельме, почему и посылаю вам эти письма, недавно полученные из Сибири. Русское письмо — от его брата Михаила, и заставит вас рассмеяться на второй странице. Русское письмо — от него самого и доставит вам удовольствие, если вам удастся расшифровать его. Не могу вам оставить ни одного, ни другого на более долгий срок, чем сколько вам понадобится, чтобы их прочитать, ибо я похитил их тайком у матери, чтобы переслать вам.
Желая здравствовать Александру Сергеевичу, остаюсь до конца жизни преданнейший
Дирин.
(обратно)1444
Я медлила, дорогой друг, поблагодарить вас за присылку 2-го тома Современника, чтение которого доставило мне много удовольствия, — в ожидании удовольствия, еще большего, — увидеть вас вскоре среди нас; но прекрасные осенние дни, установившиеся у нас недавно, отдалили эту надежду, — если только не совсем ее уничтожили — на нынешний год, понятно, — ибо г-н Павлищев отказался от намерения обосноваться в Михайловском. — В пятницу на этой неделе он получил письмо из Варшавы, в котором его начальник по канцелярии извещает его как секретаря, что если он не поторопится возвратиться к месту службы, то князь Варшавский его уволит. Это подстроил ему, по злобе, [Правитель Канцелярии] князя, и Павлищеву нужно по меньшей мере 3000 руб., чтобы предпринять это путешествие. Если можете ему помочь — сделайте это, любезный друг мой, и сохраните нам ваше драгоценное соседство. — Пишу вам из Голубова, где я провела 4 дня очень приятно. Мои дети и я, мы шлем вам дружеский привет.
П. О.
7 сентября 1836.
Бедная Ольга снова от этого захворала.
(обратно)1445
Переделано из Зная
(обратно)1446
в качестве вашего подставного лица.
(обратно)1447
а оно написано поверх незачеркнутого слова которое
(обратно)1448
цензору переделано из в цензуру
(обратно)1449
Переделано из начатого са[ми]
(обратно)1450
Переделано из удостоить
(обратно)1451
его вписано.
(обратно)1452
и проч.
(обратно)1453
то, что я подобрал на этой ниве.
(обратно)1454
Она поскакала переделано из Он поскакал
(обратно)1455
крайности сходятся.
(обратно)1456
Но, если это была только шутка, зачем же дурачить нас таким образом?
(обратно)1457
Это уж чересчур!
(обратно)1458
Большая новость.
(обратно)1459
Бенедиктом — женатым.
(обратно)1460
Беатриче.
(обратно)1461
маленькая ворчунья.
(обратно)1462
„Много шуму [из ничего]“ […] Вилли [Шекспира].
(обратно)1463
чувствую переправлено из начатого прост[ужен]
(обратно)1464
Я снова раскрываю мое письмо, чтобы сообщить вам, что Блудов ждет вас с нетерпением с десяти утра до трех в среду. Дайте мне знать, должен ли я притти к вам, я совсем болен, но мертвым или живым вы увидите меня у себя, если вы это прикажете.
(обратно)1465
В подлиннике: acun
(обратно)1466
Переделано из conquêtes
(обратно)1467
В подлиннике: Mogoles
(обратно)1468
В подлиннике описка: baisser
(обратно)1469
Переделано из ils
(обратно)1470
Переделано из tout
(обратно)1471
В подлиннике описка: Audieu
(обратно)1472
Эти два имени тщательно вымараны.
(обратно)1473
19 окт.
Благодарю за брошюру, которую вы мне прислали. Я с удовольствием перечел ее, хотя очень удивился, что она переведена и напечатана. Я доволен переводом: в нем сохранена энергия и непринужденность подлинника. Что касается мыслей, то вы знаете, что я далеко не во всем согласен с вами. Нет сомнения, что Схизма [разделение церквей] отъединила нас от остальной Европы и что мы не принимали участия ни в одном из великих событий, которые ее потрясали, но у нас было свое особое предназначение. Это Россия, это ее необъятные пространства поглотили монгольское [1624] нашествие. [1625] Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена. Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что нашим мученичеством энергичное развитие католической Европы было избавлено от всяких помех. Вы говорите, что источник, откуда мы черпали христианство, был нечист, что Византия была достойна презрения и презираема и т. п. Ах, мой друг, разве сам Иисус Христос не родился евреем и разве Иерусалим не был притчею во языцех? Евангелие от этого разве менее изумительно? У греков мы взяли евангелие и предания, но не дух ребяческой мелочности и словопрений. Нравы Византии никогда не были нравами Киева. Наше духовенство, до Феофана, было достойно уважения, оно [1626] никогда не пятнало себя низостями папизма и, конечно, никогда не вызвало бы реформации в тот момент, когда человечество больше всего нуждалось в единстве. Согласен, что нынешнее наше духовенство отстало. Хотите знать причину? Оно носит бороду, вот и всё. Оно не принадлежит к хорошему обществу. Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться. Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы — разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское нашествие — печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие ее могущества, ее движение к единству (к русскому единству, разумеется), оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, — как, неужели все это не история, а лишь бледный и полузабытый сон? А Петр Великий, который один есть целая всемирная история! А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привел вас в Париж? и (положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего историка? Думаете ли вы, что он поставит нас вне Европы? Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблен, — [я] но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал.