Дома, в Нетании, ее абсорбция понеслась невообразимыми темпами. Уже через пару недель она щеголяла в джинсах и легком топике, лишь чуть-чуть краснея, когда на нее оглядывались на улице. И вообще, многие чудеса нашего мира она приняла как нечто естественное. Самолет был для нее добрым летающим Змеем, автомобиль – волшебной повозкой, телефон – разновидностью Зеркала. Ничего необычного, про такое и в ромейских книжках писано. Значительно больше восхитили ее маленькие бытовые удобства: льющаяся из крана вода, электрический чайник, пластик, который так легко моется, стиральная машина, смывной туалет. Про это ромейские книжки не писали и вот это-то и было для нее настоящей магией, в особенности нижнее белье.
Я часто вспоминал Веду, которая осталась за тысячу лет от нас. Как-то раз в порыве откровенности она сказала:
– Мне кажется, что твоя жена не принадлежит этому миру, также как и ты. Как будто она родилась не там где надо и не тогда, когда ей полагалось родиться.
Никто из тех, кто знал анину историю (а таких было считанное число), так и не сумел объяснить, как за неполных два года она овладела тем, что ребенок познает годами. Ведь тогда в Киеве, сообщая мой телефонный номер майору Шумейко, она даже не знала цифр, просто запомнила то, что я однажды написал палочкой на песке. Что же тогда сказать о таком сложном устройстве, как смартфон?. Ведь даже моя умная мама порой, доведя свой аппарат до коматозного состояния, заявляет: "Но я же ничего не делала?!" А моя Анюта легко водит пальчиком по экрану, набирает, делая не слишком много ошибок в иврите. "нет, сегодня я с Арье и пропущу занятия, извини" и сообщение с писком улетает к ее подруге.
Месяцы шли, чудеса стали привычными, а моя любимая давно уже ходила на курсы вождения и вскоре собралась получать права. Вот только к зеркалам она никак не может привыкнуть. Отполированная поверхность зеркала кажется ей бездонной глубиной, входом в иной мир, который может засосать и забрать ее от меня. Поэтому каждый поход в общественный туалет был для нее испытанием. Маленькое мутное зеркало в нашем подъезде казалось ей Зеркалом с большой буквы и я едва удерживал себя от желания его разбить. Дома у нас не было зеркал, а на кухне стояла миска с водой, в которую мы и смотрели перед выходом в люди. Иногда и мне казалось, что она права и зеркала опасны.
… Эйтан появился размахивая синими корочками.
– Ну наконец-то – сказал я вместо приветствия – А то мы уже начали думать, что возникла новая бюрократическая препона.
– Привет Ханна – улыбнулся он Анюте, игнорируя меня – Посмотри, что я тебе принес. Как это у вас называется?
– У нас это называется "удостоверение личности" – отпарировала она – А в Киев-граде это называлось "грамота".
Интересно, подумал я, какой год рождения там проставлен? Если написать правду, то моя супруга уже почти тысячу лет должна получать пенсию. Впрочем, точный год ее рождения не знает даже всезнающий толстяк Рои. Если судить по бумагам, то ей сейчас двадцать пять лет. На самом деле, как я подозреваю, она еще несовершеннолетняя. Это, однако, совсем не страшно, ведь моя веселая Анюта и моя ласковая Лада умеют, при необходимости, выглядеть суровой Ингимюндой, ведь не случайно отец дал ей это родовое имя. Сотника Неждана уже больше тысячи лет нет в живых, но мы его помним и теперь мою супругу зовут Анна Неждановна Ковнер. Каждый раз, услышав этот официоз, она довольно щурится, собирая в уголках глаз веселые морщинки и мне становится тепло в груди. Вначале, когда мы с Эйтаном начали оформлять ее документы, она хотела было стать Ковнер-Бравлин, сохранив название своего скандинавского рода, но звучало это не слишком эстетично и, подумав, мы от такой идеи отказались.
Самые первые документы выдал Ане израильский консул в Киеве. Бросая на нас недоуменные и подозрительные взгляды, он все же выписал временный загранпаспорт с продиктованным ему по телефону идентификационным номером. Нам надо было торопиться, пока доброжелательный майор Шумейко ничего не заподозрил и не подключил "службу безпеки", просто так, на всякий случай. Один я, конечно, запорол бы все дело, но еще в аэропорту меня отловил вездесущий Эйтан и строго проинструктировал. Признаюсь честно, в тот момент я соображал не слишком хорошо и все время пытался сбежать чтобы не опоздать на киевский рейс. Но вырваться из его железных объятий было невозможно, так что пришлось выслушать и запомнить наизусть инструктаж. На посадку я все равно прибежал первым.