— Иди сюда.
Как только Карина поворачивается ко мне лицом, я руками обхватываю ее сиськи, большими пальцами скользя по соскам.
— Ты права. Так гораздо лучше.
Но она не обращает внимания. Карина слишком занята, объезжая мой член, чтобы ей была разница до того, что я говорю или делаю с ее заполненной задницей, она туже, чем гребаный ад, и от этого мне требуются все силы, чтобы я не взорвался раньше нужного времени.
Мне чертовски везет, что через несколько секунд моя девочка кричит, киской душа мой член. Огненные разряды удовольствия пронзают мой позвоночник, и я выкрикиваю собственные проклятия.
Она падает на меня, тяжело дыша, облизывая и целуя мою шею.
— Ты скоро меня убьешь, малышка.
Счастливое мурлыканье вырывается из ее горла, когда я отодвигаю ее в сторону. Она прижимается поближе, и наш пот держит нас приклеенными друг к другу. Никогда не думал, что мне это так может понравиться. Счастливая довольная женщина в моих объятиях. Никакого желания вышвырнуть ее из моей постели. Я поворачиваюсь и целую ее в лоб.
— Пойдем, умоемся.
— М-м-м, — бормочет она.
Я слегка сжимаю ее в объятиях.
— Ты все еще жива?
Ее веки трепещут, и она улыбается мне.
— Думаю, что да.
Большую часть времени мои эгоистичные потребности управляют этими отношениями. Но ни одна женщина не объезжала меня так, как Карина. Особенно, когда она скользит рукой вниз по животу, по своей киске и извивается так, как она это делает.
— У меня все еще покалывает там, — изумление в ее голосе заставляет мой член подпрыгнуть.
Черт меня побери.
Каким-то образом, несмотря на все, через что ей пришлось пройти, она остается невинной. Даже когда она говорит такие вещи.
Мне чертовски нравится быть мужчиной, который покажет ей все грязные вещи, на которые способно ее тело. Я хочу сделать с ней все, что только можно вообразить. Но я также хочу отдать ей все, что у меня есть.
Хотя есть еще одно новое чувство, и оно начинает мне нравиться.
Глава 8
Карина
На лице Данте такое суровое выражение лица, когда я, наконец, открываю глаза.
― Я сделала что-то не так?
― Нет, малышка. Почему ты вообще о таком спрашиваешь?
У меня нет ответа, поэтому я прячу лицо, утыкаясь ему в грудь. Его кожа скользкая от пота, и я дразню его языком в течение пары секунд, прежде чем он смеется и отстраняется.
― Давай, грязная девчонка. Давай, приведем тебя в порядок.
И Данте не шутит. Он тщательно моет меня, намыливает, а затем все споласкивает.
― Руки на стенку.
Я поворачиваюсь и виляю перед ним задницей, прежде чем прижаться ладонями к скользкой плитке. С дразнящей медлительностью он вытаскивает игрушку из моего зада, несколько раз останавливаясь, чтобы покрутить ее. Стоны наполняют воздух вокруг нас, и я понимаю, что они исходят от меня.
― Нравится?
― Думаю, что да.
Он хихикает мне в ухо, и я тянусь назад, чтобы притянуть его ближе к себе.
― Чего ты хочешь, малышка?
Прежде чем я успеваю ответить, у меня урчит в животе.
― Предполагаю, это и есть ответ на мой вопрос. Моей девочке нужна еда.
Держа одну руку на моем бедре, он поворачивается и выключает воду.
Вернувшись в спальню, он натягивает мне через голову футболку, а сам надевает свободные спортивные шорты и ведет меня вниз.
Я молча наблюдаю, как он готовит большой омлет и тосты.
― Бриннер? (Примечание переводчика: Здесь героиня употребляет слово, которое сложила из двух: завтрак (на англ. breakfast) и ужин (dinner)) ― спрашиваю я, когда он ставит передо мной тарелку.
Данте вопросительно выгибает бровь, и я чувствую себя глупо.
― Ничего, ― бормочу я. ― Завтрак на ужин? Это что-то глупое, о чем мы с Афиной просили ее маму, когда были маленькими.
От его пристального взгляда я только начинаю сильнее нервничать и не могу есть.
― Вы давно дружите?
― Да.
― Раньше у вас были ссоры?
― Мы сегодня не ссорились. Она просто разозлила меня.