Я вонзаю вилку в яйца. Даже если Данте продолжает смотреть на меня с напряженным выражением лица, еда пахнет слишком хорошо, чтобы ее игнорировать.
― Ты сказала, что это потому, что она обеспокоена.
― Да. Я так думаю.
― Я рад, что эта девчонка приглядывает за тобой.
― Действительно?
― Черт, да, ― он молчит, пока ест, но через некоторое время ловит мой взгляд. ― Ей, действительно, нравится Ромео?
Я фыркаю и чуть не давлюсь соком.
― Кто знает. Я думаю, она просто немного озабоченная и хочет потерять девственность.
Теперь очередь Данте подавиться.
― Черт. Господи, это плохая идея. Дерьмо. Как она... ну, знаешь? Нет, не бери в голову. Меня это не касается.
Его реакция заставляет меня смеяться, потому что, нет, я не могу представить, что Данте хочет узнать такие интимные подробности о моей лучшей подруге.
― Так ты бы сказала, что она тебе как сестра?
― Да, ― слово «сестра» портит нашу беседу, и я кладу вилку. ― Я все еще не могу поверить, что у меня есть сестра, ― я колеблюсь, прежде чем задать вопрос, который мучает меня с тех пор, как я впервые узнала о Кэденс. ― Данте, ты думаешь, у меня есть еще братья и сестры? Я имею в виду, мой отец дальнобойщик. Если он спрятал нас с мамой здесь, возможно, он…
― Господи, малышка. Надеюсь, что нет, ― несколько секунд он изучает мое лицо. ― Ты, действительно, хочешь с ней познакомиться?
Я чувствую, как мои губы растягиваются в улыбке.
― Да, конечно. Я всегда хотела сестру. Мы с Афиной близки, но ее родителям никогда не нравилось, что она дружит со мной…
― Это еще почему, черт возьми? ― чуть ли не выкрикивает он, удивляя меня.
Я вздрагиваю, и пытаюсь не встретиться с ним взглядом.
― Понятия не имею. Недостаточно хороша для их маленькой принцессы? Дружба со мной ― единственное, из-за чего она когда-либо боролась со своими родителями.
Данте фыркает.
― Неудивительно, что она хочет трахнуть Ромео. Чтобы разозлить мамочку и папочку.
Я ужасный друг. Вместо того чтобы защищать Афину, я отвечаю:
― Возможно.
Он качает головой и собирает наши тарелки. Закончив, он смотрит на меня через всю комнату. От его взгляда мои соски напрягаются. Естественно, Данте это замечает, и его рот растягивается в грязной ухмылке. Я поворачиваюсь к нему лицом, когда он обходит бар.
― Чувствуешь себя лучше? ― спрашивает он низким скрипучим голосом, от которого меня каждый раз бросает в дрожь.
― Да.
Данте проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.
― Мне нравится заботиться о тебе, Карина.
Слезы щиплют глаза, и на секунду слова застревают в горле.
― Мне нравится, что ты заботишься обо мне.
Повернув табурет так, что я прислоняюсь спиной к стойке, он протискивается между моими бедрами. Данте опускает руки на мои колени и затем скользит вверх по ногам под футболку, которая едва прикрывает меня. Но футболку не снимает.
― Я не могу насытиться тобой, ― урчит он мне в ухо.
― Будет ли это всегда вот таким?
Он отстраняется, глядя на меня.
― Что?
― Это, ― я машу рукой в маленьком пространстве, разделяющем нас. ― Это постоянное желание друг друга?
Он улыбается дьявольской улыбкой.
― Всегда ли я буду хотеть трахнуть тебя? Думаю, да.
Он подтягивает меня ближе к краю стула. Одной рукой скользит по внутренней стороне бедра, раздвигая мои ноги шире, в то время как другой сжимает мою шею сзади, притягивая меня ближе. Данте прижимает свои твердые губы к моим, когда гладит мой центр. Большим пальцем он скользит по моему клитору, и я подпрыгиваю. Мужчина сжимает мой затылок, удерживая наши губы вместе. У меня перехватывает дыхание, когда он вводит в меня два пальца. Прервав поцелуй, Данте смотрит вниз, где его рука исчезает под моей рубашкой. Он изгибает пальцы вверх, потирая то местечко, которое заставляет меня дрожать. Руками я обхватываю его предплечье. Либо пытаясь удержать его там, либо вырвать руку.
― Это слишком? ― он спрашивает.
Я бормочу кучу звуков, прежде чем нахожу нужное слово:
― Нет.