Жарне показал себя прекрасным врачом. В паре с травником Шако они могли излечить любую болезнь. Герцог частенько страдал от похмелья после бурных вечерних и ночных возлияний — тут на помощь приходил Шако, изготовляя какой-то волшебный отвар, возвращающий ясность ума буквально за полчаса. Жарне же регулярно зашивал герцогу и его приближённым раны, полученные на охоте или в драках, а также принимал роды, ставил банки и категорически запретил кровопускание в пределах дворца. «Кровопускание, — с жаром восклицал он, — это устаревший метод! Он даёт облегчение, но не приносит выздоровления! Я врач XVII века, а не современник Галена!» Услышь его Сорбоннские преподаватели, они бы не то что выгнали его из университета, а сразу бы и повесили на какой-нибудь близторчащей горгулье. Несмотря на то что ошибки Галена раскритиковал ещё Везалий сто лет назад, римский медик и по сей день пользовался непререкаемым авторитетом среди преподавателей старшего поколения.
Так или иначе, когда герцогиня Альфонса почувствовала схватки и закричала: «Врача, врача, рожаю!» — Валери Жарне был рядом и тут же организовал площадку для родов в лучшем виде. Во-первых, он давно подготовил специальную доску, достаточно широкую и длинную, чтобы вместить двух лежащих на спине людей. Герцогиню приподняли, и под неё прямо на пуховую перину положили упомянутый предмет. Старая повитуха Грация, принимавшая безо всяких докторов (Мальдоне родами как таковыми брезговал) предыдущих детей герцога, ворчала, мол, где же это видано, на твёрдом женщину держать, ей бы перинок ещё штук пять подстелить, чтобы удобненько было. «Заткнись, старая дура», — холодно и зло сказал Жарне. И повитуха ушла, сердитая, как чёрт. Принесли таз с водой, много белых простыней — и приготовились.
При родах, помимо Жарне, присутствовали две девушки-служанки, одна подруга герцогини и, как ни странно, сам герцог. Он очень боялся, но Жарне настоял, чтобы тот сидел рядом и держал жену за руку, успокаивая. Герцогу такая методика казалась кощунственной, но ради получения, наконец, законного наследника или наследницы он был готов на любые сделки с собственной совестью.
Герцогиня рожала очень трудно и достаточно долго — около пяти часов. С герцога сошло семь потов, он то и дело вскакивал и начинал кружить около кровати, а Жарне терпеливо ждал, когда же ребёнок, наконец, пойдёт. На шестой час ребёнок сдвинулся с мёртвой точки, и буквально через пять минут Жарне передал красный пищащий комочек служанке. Тут же появился заботливый Шако, давший герцогине какого-то обезболивающего отвара. Травник пытался сделать это до родов, но Жарне категорически запретил поить герцогиню чем бы то ни было, прежде чем ребёнок родится. «Рисковать нельзя», — сказал он.
Ребёнок оказался девочкой. Герцог, конечно, хотел мальчишку, но в данный момент он был заинтересован в выживании любого ребёнка. В девочке тоже были свои преимущества, её можно было выгодно выдать замуж, например за особу королевской крови или просто за очень богатого дворянина, способного значительно увеличить состояние самого герцога. Он внимательно рассмотрел ребёнка и не нашёл в нём, новорождённом, ничего приятного. «Фи, — сказал он, — она и будет такой же уродливой, когда вырастет?» — «Нет, конечно, — улыбнулся врач, — так выглядят все младенцы, а потом они становятся цветами». — «Ну ладно», — снизошёл герцог.
Ещё за полгода до этого момента было выбрано имя для ребёнка. Если мальчик — то Жан-Франсуа, если девочка — Анна-Франсуаза. Франсуа звали деда герцога де Жюсси, Жаном — деда герцогини, а Анной не звали никого из их знакомых, просто герцогине нравилось это имя. Таким образом, Анна-Франсуаза де Жюсси появилась на свет. Тогда ещё никто не знал ни того, что она выйдет замуж за герцога де Торрона, ни того, что познакомится с талантливым переплётчиком Шарлем Сен-Мартеном де Грези. Собственно, никто не знал даже, что она будет ослепительно-рыжей, поскольку у новорождённой девочки волос на голове не наблюдалось вообще. Так или иначе, у герцога было хорошее настроение.
А потом герцогиня заорала. Она не орала так никогда — ни одни роды не причиняли ей столько боли. Она прижимала руки к животу и кричала, кричала, кричала — и доктор Жарне подскочил к ней практически мгновенно и заглянул женщине в промежность.