Мои бедра крутят круги, пока ноги доходят до ее ног. Мы приветствуем друг друга, мы вместе машем руками, вместе сгибаем правую руку в локте, прижимаем ее к спине. Сейчас она что-то скажет, я надеюсь на это, ибо мне сказать нечего. И она говорит что-то о первом забеге, и я отвечаю однословно и неуверенно. Как же невыносима тишина рядом с ней. Как же невыносима тишина со всеми, кроме моей крови. Как будто нужно вывернуть себя наизнанку, но заполнить словами каждую временную пробоину. Я чувствую себя неловко. Я хочу, чтобы мы сказали друг другу «Мы можем просто молчать, если что». Я не знаю, чего она хочет. Что она думает обо мне? Что она думает о последнем сказанном слове?
Резко!
Гудение.
Я во втором забеге, уже так скоро. Нужно заставить себя волноваться, ведь если бьется сердце, то оно качает кровь, качает энергию, бросает в ноги. Я смогу. Нужно представить: первый свисток, сначала вырваться вперед, потом не сбавлять темп, не слишком быстро, не устать. Конец – когда будет видно черту, бежать так, чтобы было больно. Бежать до горького чувства крови в горле. Чтобы не было сил пожимать другим руки.
Бегут первые, нам их жаль. Первые редко побеждают. Я с интересом вижу, как меняются их лица, как искривляются они в борьбе и усилиях, с каким напряжением, со высокой скоростью нерабочих рук, они стремятся к черте. Ступив на нее, они покатываются, замедляются, становятся свободными и валятся вперед. Но я не вижу, как они падают в землю. Я готовлюсь к старту.
Длииинно.
Свисток.
Голос псиный и грубый: «На старт»
Гонг.
Я побежала, я смотрю только вперед. Потом смотрю вниз, на свои ноги, сохраняю ритм, раз два три четыре, вдох вдох выдох выдох, я шевелю ногами, несу их, действую руками. Мне нужно вырваться вперед. Справа Нан, она так близко, она сейчас обгонит меня. Она не может обогнать меня. Снова вперед, руки! Главное руки! Вновь вниз – ноги – раз два три четыре, вдох вдох выдох выдох, двигаться, отрываться, скорость, быстро.
Задул ветер в спину. Бежать легче! Бежать почти легко! Он толкает меня. Толкает ли он других? Я не сбавляю, на повороте Нан отдаляется на сантиметры, еще немного. Ветер меняет направление. Теперь он дует в лицо. Мое тело напрягается сильнее. Но я хочу пить. Мне нужен воздух. Я задыхалась, но ветер теперь дует прямо в лицо, прямо мне в нос и в рот. Я глотаю его жадно и много, я пью его, я утоляю жажду. И мне снова легче. Мне снова почти легко. Впереди виднеются Маали и Лира. Значит нужно ускоряться. Теперь лишь вдох выдох вдох выдох! Я работаю неработающими руками, которые потяжелели в два раза. Но я выброшу их, заставлю их двигаться. Я бегу так, что лицо принимает кровавый, зловещий вид. И с этим лицом я финиширую первой.
28.
Я часто чувствую себя одиноко и думаю, что у меня нет настоящих друзей, но это лишь потому, что паршивее друга, чем я, можно найти лишь в компании Куцийи. Я помогаю девочкам, это правда, я подстраиваюсь под них, при всей своей независимости могу стать мягкой и глиняной. Но я не могу их слушать по-настоящему, и все мои сопереживания порой кажутся искусственными и фальшивыми.
Порой я ловлю себя на мысли, что ненавижу их в особый момент. Я чувствую злость, обиду, зависть. Но сил и храбрости не хватает, чтобы они вышли наружу. Тогда, пока они еще внутри, я заставляю себя поразиться ужасу, творящемуся у меня в голове. И я заставляю себя изменять эти чувства, смотреть на людей сквозь чужие зрачки. Зрачки доброго человека. Я укрываюсь его кожей, ведь я хочу стать им. Я рождаю в себе чувства сострадания, чувства любви к тем, кто мне противен и к кому отвращение рождается еще в печени. И когда я ловлю эти чувства, пока я их вижу в цвете и форме, я обездвиживаю их и начинаю верить. Моя цель – поверить в мое светлое начало, пока оно не станет мной полностью.
Но иногда нет сил ничего рождать, ни в кого играть. И в такие моменты я иду с Сал вдоль больших стволов, иду в прохладе, иду по чистой дороге. Пробивают дорогу ростки белых цветов, что уже расцвели в сердце леса. Тропы пустуют, но слышится: шелестит трава, некто ползет или скачет.
Она болтает и болтает, а я терплю и слушаю. Играю лучшего друга, вставляю фразы и участливо мычу, пока вся моя вежливость не кончится и я не посмотрю бесцеремонно на дерево в другой стороне от ее лица. На него так забавно падает свет, что все листья кажутся разноцветными, и вся древесина журчит в движении. То дерево, честно, интереснее ее разговоров. Оно хотя бы умеет вовремя заткнуться. Грубые, злые мысли, но я не могу винить своих чувств, своей честности, возникающих по вине Сал, не осознающей порой, насколько она скучна.