Уиннелл хмыкнула. Потом спросила: - И что теперь, Абби? Коль скоро ты снова с Грегом, то своему воздыхателю от ворот поворот дашь?
- Ну да, я ведь тебе уже рассказала. Он увлекся Буфер.
- Я не Бастера имею в виду, - нетерпеливо пояснила Уиннелл. - А нового.
- Что ты плетешь?
- Я говорю о Питере Фонда.
- Уиннелл, ты опять наклюкалась? У тебя белая горячка? - Однажды, смотря этот же сериал, она от горя так напилась, что едва языком ворочала.
- Ты, правда, не понимаешь, или прикидываешься?
- Честное слово.
Уиннелл замялась, видимо, пытаясь решить, стоит ли верить мне на слово. - Молодой человек, лет тридцати с хвостиком. Рост пять футов и десять дюймов, довольно крепко сложен, животик, правда, намечается. Волосы каштановые. Глаза карие.
- Ты зачитываешь приметы сбежавшего из тюрьмы преступника?
- Отнюдь. Да, кстати, он гоняет на "Харлее". Абби, у тебя есть знакомые, которые увлекаются "Харлей-Дэвидсоном"?
Я похолодела. По спине пробежали мурашки. - Когда ты его видела, Уиннелл?
- Сегодня утром. Вскоре после нашего расставания.
- И ты с ним разговаривала?
- Естественно. Ты же знаешь, я рассусоливать не люблю. Он зашел ко мне, спросил, где ты, и я направила его к твоей матери.
- Куда?
- Ты ведь к ней поехала, да?
- С чего ты это взяла?
- Абби, но ведь ты всегда едешь к ней после того, как обхамишь своих друзей.
Я бы повесила голову от стыда, если б не валялась на спине. - И он назвал меня по имени?
- Да.
- Абигайль или Абби?
- Не помню точно. Но он ясно дал понять, что вы с ним знакомы.
- Каким образом?
- Абби, это что, допрос? Он мне показался очень славным и симпатичным.
- Он за мной следит!
- Думаешь, он из числа этих стервятников?
Это мне почему-то в голову не приходило. Стервятниками или падальщиками мы называли коллекционеров антиквариата, которые иногда зорко наблюдали за нами, чтобы не упустить момента, когда мы соберемся на очередную распродажу какого-нибудь скарба.
- Нет, я уверена, что он не падальщик.
- А в чем же дело?
- Сама не понимаю. Но после того, как я рассталась с мамой, я покатила в дом престарелых к югу от Рок-Хилла, а этот мотоциклист последовал туда за мной.
- Ты уверена?
- Абсолютно. Более того, за мной следила еще и какая-то женщина.
- Тоже мотоциклистка? Представляешь, как отреагировала бы на это Джей-Кат? Она сказала бы, что этот мотоциклист и его подружка выбрали тебя, чтобы заняться с тобой любовью втроем. Наверняка что-то подобное произошло с ней в Шелби. А если не с ней, то с ее троюродной бабкой.
Я усмехнулась. - Нет, его подружка - не мотоциклистка. Она ездит на темно-синей машине. Кстати, я их обоих видела на вчерашнем аукционе.
- Вот как? Послушай, Абби, я не хочу тебя пугать, но не кажется ли тебе, что их заинтересовала твоя картина?
- Каким образом? Насколько они знают, я купила никчемную мазню, которая не стоит и тех десяти долларов, что уплатил мне Грег.
- Как, ты заставила его расплатиться?
Мы рассмеялись. - Нет, честно, - спросила я. - Что мне, по-твоему, делать?
- Если не ошибаюсь, ты снова крутишь роман с детективом. Почему бы тебе его не спросить?
- Я уже спрашивала. Насчет этой женщины, по крайней мере. Грег считает, что у меня просто глюки.
- Господи, эти мужчины! Святая простота.
- Да, как маленькие мальчики с письками, - согласилась я. - Так и хочется их потискать и к груди прижать.
- Эх, потискать бы Грега! - мечтательно промолвила Уиннелл.
- Но-но, смотри у меня! - пригрозила я.
- Шучу, не бойся. Как считаешь, Буфер всерьез заинтересовалась твоим медиком?
- Заглотала наживку вместе с крючком и удочкой, - бойко отрапортовала я.
- Просто поверить не могу. Не обижайся, Абби, но я не представляю, что высокая и соблазнительная Буфер могла найти в таком замухрыш... Бастере.
- Может, бесплатные услуги по обслуживанию и замене ее запчастей? невинно предположила я.
- Ах ты, ехидна! Кстати, Абби, надеюсь, теперь ты согласишься, чтобы посредником при продаже твоей картины выступила я?
Признаться, вопрос застал меня врасплох. - Я еще не решила, как поступить с ней.
- В каком смысле?
- В таком. Дело в том, что я еще не знаю, имею ли право продать ее.
- Ты, что, смеешься надо мной?
- Увы, нет, Уинни. Вчера вечером мне позвонил Гилберт Суини и сказал, что не имел права продавать картину на аукционе, потому что она принадлежит его матери.
- А ты пошли его к...
- Гилберт мертв, Уиннелл. Мне сказали, что сегодня утром он покончил с собой.
- Черт побери! Да, Абби, я понимаю, сейчас не лучшее время, чтобы выяснять отношения с его матерью.
- С его матерью вообще ничего выяснить нельзя. У нее не все дома.
- Болезнь Альцгеймера?
- Что-то в этом роде. Как бы то ни было, пока я решила затаиться. - В какой-то степени, я даже не покривила душой.
- Что ж, я понимаю, Абби. Но если все-таки выяснится, что картина принадлежит тебе по закону, ты согласна, чтобы посредником была я?
- Ну...
- Ну, ты хотя бы подумай об этом.
- Хорошо, зайчик.
Мы с Уиннелл потрепались еще несколько минут, пока ей не потребовалось вновь наполнить стакан вином. Должно быть, славных южан опять ожидала очередная трепка. Армия конфедератов готовилась к бою под Геттисбергом* (*В этой битве армия южан потерпела решающее поражение).
Я позвонила Робу. К сожалению, трубку взял Боб.
- На сегодня покупки закончены, - сварливо произнес он.
- Это я, Абигайль.
Щелчок, и сигнал отбоя.
Я перезвонила. - Я только хочу сказать. Что...
Щелчок, короткие гудки.
- Прошу прощения! - завопила я в ту секунду, когда он подошел к телефону в следующий раз.
- Продолжай.
- В каком смысле?
Щелчок.
- О'кей! Прошу прощения, я обошлась с вами очень дурно. Вы - мои самые близкие друзья на всем белом свете.
Боб хмыкнул. - И что дальше?
- А что дальше?
- Если я правильно понимаю, ты хочешь, чтобы мы помогли тебе продать "Поле, поросшее чертополохом". Верно?
Я поведала Бобу ту же историю, которую только что рассказала Уиннелл. К сожалению, он оказался не столь легковерным, как моя закадычная подруга. Похоже, я все-таки льстила себе, что знаю мужчин. Или, может, дело в том, что гомосексуалисты - не такие, как все остальные? Может, только Грег был маленьким мальчиком с пис... Впрочем, своими глазами я это не видела, так что утверждать не берусь.