- Но ты так и не увидел худшего, Белл.
- Я видел Мехико.
- Согласен, это было ужасно. Но хуже всего были партизаны. Я был в обозе снабжения, как я уже сказал. Харт был погонщиком. Мы насмотрелись на этих сукиных детей и видели, что они вытворяли. Сначала они обчистят тебя до нитки, а потом просто убьют ради удовольствия. Вырежут человеку сердце, язык, оторвут член и привяжут к ветке, на которой висит его тело. Это должно было напугать других до усрачки, и поверь мне, так оно и было.
У нас уже было достаточно сухого можжевельника и кустарника, поэтому мы начали собирать камни для костра.
- Хочешь послушать рассказ? О Харте тех времен?
- Конечно.
Мне хотелось узнать о Харте как можно больше. Он по-прежнему оставался для меня загадкой. О Матушке я кое-что знал. Он был родом из Миссури, никогда не был женат, его отец был пресвитерианским проповедником шотландско-ирландского происхождения и давно умер от пьянства. Его сестра и два брата остались на востоке. А Харт сказал мне только, что бывал то тут, то там. Любые сведения о Харте были для меня очень желательны.
- Ну, это было за пару месяцев до нашей встречи, а я узнал об этом незадолго до этого. Харт перегонял скот и большую крытую повозку, полную соленой говядины и сухарей, через арройо, в нескольких милях к северу от Пуэблы. Он нанялся на эту работу за три доллара в день, неплохие деньги, верно? Впереди ехал парень по имени Чарльз Берри - именно он рассказал мне обо всем этом, так что ты должен знать, что это не выдумка, - парень из Род-Айленда, можно сказать, предприимчивый, который рассчитывал заработать кругленькую сумму на американской кавалерии. Кроме Харта были еще два погонщика и пятьдесят голов говядины.
- И вот этот мекс спускается в арройо. Парень невысокий, одетый как настоящий музыкант - высокие сапоги с большими серебряными шпорами, большое белое сомбреро, бриджи из черной кожи, белая рубашка, красный шелковый пояс вокруг талии, уздечка и седло отделаны серебром, - и он подъезжает, улыбаясь, на прекрасном гнедом жеребце, и Берри думает: Здесь не может быть никаких проблем, у этого мексиканца на лице написано, что он землевладелец. Он останавливает повозку, и они начинают болтать. Харт пасет скот и наблюдает за происходящим, и вскоре он видит, что мекс больше не улыбается и показывает вверх. Он видит, что Берри смотрит в ту сторону, поэтому он тоже смотрит, и действительно, там, наверху стоят семь или восемь человек, наставив на них армейские карабины. Они еще немного разговаривают, но на этот раз уже не так непринужденно, и Берри слезает с повозки и идет к Харту и погонщикам.
- Ребята, - говорит он, - они хотят забрать наши товары и скот, и я не вижу, как мы можем их остановить. Думаю, мы сейчас просто уедем подальше, и значит, останемся живы. Харт, я поеду с тобой.
- Харт подсаживает его на лошадь, и они уезжают, и Берри чувствует себя счастливым, что у него все еще есть язык и член, не говоря уже обо всем остальном. Когда наступает вечер, они находятся в полумиле от этого места. Местность здесь такая же, наполовину прерия, наполовину кустарник. Они находят воду для лошадей и устраиваются на ночлег, рассчитывая добраться до Пуэблы к полудню. И тут Харт выступает со своим предложением. Он говорит, что все обдумал и если Берри согласится выложить пятнадцать долларов сверх трехдолларового жалованья в день, то он вернет ему стадо и повозку с соленой говядиной и сухарями в придачу. Все, что им нужно сделать, - это оставаться здесь три, а может, и четыре ночи. Просто оставаться на месте и ждать его.
- Ну конечно, - говорит Берри.
- Харт одалживает двуствольное ружье у другого погонщика, заряжает его картечью, седлает лошадь и едет обратно тем же путем, каким они сюда приехали.
Мы разложили камни плотным широким кругом, Матушка подогнал их по своему вкусу, а затем начал укладывать внутрь трут и дрова.
- Он нашел стадо уже за полночь. Животные расположились на поляне. Харт уже две недели провел с этим стадом, так что животные его знают, привыкли к нему и не подняли шума из-за его присутствия. Поэтому он просто ложится среди них. Ложится прямо посреди коров, лицом к звездам, с ружьем на груди. Он ждет, а коровы переминаются с ноги на ногу. И вскоре один из мексиканских пастухов подъезжает достаточно близко, Харт стреляет, и на этом пастуху конец. Коровы естественно приходят в движение. Они топчутся, фыркают и ужасно нервничают из-за выстрела из дробовика, пороха и запаха крови, и Харт чувствует, что вот-вот начнется паника, но пока до этого не доходит. И вот второй пастух едет навстречу выстрелу, проклиная своего приятеля и, без сомнения, недоумевая, что, черт возьми, заставило его совершить такую глупость, как выстрел посреди стада, а Харт встает и стреляет из второго ствола, выбивая его прямо из седла. Затем уходит в кусты напротив их лагеря. Потому что тогда, конечно же, начинается давка. И пока мексиканцы бегают вокруг, гоняются за своими пони, седлают их, а затем загоняют их до пены, пытаясь остановить эту чертовщину, Харт просто делает из свернутого валиком одеяла достаточно удобную подушку и ложится, чтобы немного поспать.