- Tы видел мексиканку. Наполовину индианку. Tы видел врага, верно?
- Может быть.
- Конечно же, это так. Tы видел кого-то, кто не похож на тебя. Ту, которая не молится вашему христианскому богу.
Он улыбнулся.
- По крайней мере, в этом я тебя не виню.
- Я не участвовала в войне.
- А я никогда этого и не утверждал.
- Матушка сказал мне, что ты потерял брата.
- Ох уж этот Матушка!
Он бросил на Матушку взгляд, который мог бы превратить сагуаро в дымящийся песок. Матушка поймал этот взгляд и, очевидно, почувствовал острую необходимость изучить небо.
- Сводного брата, да.
- Спроси меня, что я потеряла, Харт.
- Хорошо. Что ты потеряла?
Ей не очень понравился его тон. Я не очень-то ее винил.
- Знаешь, что, - сказала она, - пошел ты к черту. Это не твое собачье дело.
И только когда мы, наконец, добрались до рощи можжевельника, она, похоже, передумала.
- Я потеряла мать, - сказала она. - Вот и все, Харт. Для вас она - просто мексиканка. Умерла с ребенком внутри, потому что единственный врач на пять миль вокруг был слишком занят ранеными белыми козлами, вроде тебя и Пэдди Райана. Tы убивал женщин, Харт. Вы все их убивали. Все до единого.
Глава 10
Мы привязали лошадей в роще и пробрались сквозь кустарник; последние несколько ярдов ползли по-пластунски, пока не оказались примерно в сорока ярдах от лагеря и, вероятно, в десяти ярдах от одинокого охранника, который подбрасывал в маленький костер хворост и грыз половинку жареного кролика, его винтовка лежала в грязи рядом с ним.
То, что я увидел за его спиной в искрах и волнах света от четырех огромных костров, могло бы происходить в "Преисподней" Данте - книге, которую я не особо любил в юности, - если бы Данте был менее благочестивым человеком.
- Ну и вечеринка тут, черт возьми, - сказал Матушка.
Перед нами происходила торговля живым товаром.
Я увидел около тридцати молодых женщин, расположенных группами для осмотра, - товар сестер были выставлены на всеобщее обозрение. Некоторые просто стояли, скованные вместе, другие были привязаны к столбам или колесам повозок, их одежда представляла собой причудливую смесь дешевых сорочек, мужских рубашек и брюк, грязных платьев и рваного нижнего белья или неузнаваемых лохмотьев, которые едва прикрывали их, среди них было даже одно испачканное рваное свадебное платье. Я видел накачанные наркотиками, в синяках, полубезумные лица, чисто вымытые для покупателей. Я видел покупателей и их помощников, мексиканцев и белых, хорошо одетых и потрепанных, потеющих от жара костров, двигающихся среди женщин, раздвигающих одежду и хватающихся за обнаженную грудь, промежность или ягодицы, проверяющих зубы и десны, смеющихся и разговаривающих между собой.
Я видел огнестрельное оружие повсюду.
Мы собирались сражаться не с двенадцатью или пятнадцатью мужчинами и тремя женщинами. На самом деле я видел только двух женщин, не выставленных на всеобщее обозрение, - по описанию Елены, это были младшие сестры, Мария и Люсия, - которые переходили от покупателя к покупателю, как владельцы ранчо на выставке рогатого скота, несомненно, обсуждая цены.
Но мужчин было более двух десятков.
- Насколько хорошее у них вооружение? - спросил Харт.
- Вооружение?
- Револьверы, винтовки. Насколько они хороши?
- По-моему, очень даже неплохие.
- Подождите здесь. Это займет всего несколько минут.
Он повернулся и начал отползать в ту сторону, откуда мы пришли, никто и не думал его расспрашивать, а мы лежали, наблюдая за суетящейся толпой и прислушиваясь к потрескиванию костров вблизи и вдалеке.
- Зачем все эти костры? - спросил ее Матушка. - Они что, каждую ночь зажигают здесь эти проклятые штуки?
- Каждую ночь. Чтобы прогнать темноту. Чтобы отгородиться от джунглей и живущих в них существ.
Матушка посмотрел на нее так, словно она была не вполне нормальной, и я, наверное, тоже.
Перед нами расстилалась бесплодная пыльная равнина.
- Когда-то все это было джунглями. Много-много лет назад. Для сестер это все еще джунгли.
Нам осталось только обдумывать это, лежать и наблюдать, пока мы не услышали позади себя легкий шорох, обернулись и увидели Харта, который снова полз к нам через заросли, с попоной, перекинутой через плечо.
- Подождите здесь, - сказал он. - Я вернусь через несколько минут.
- Ты это уже говорил, - сказал Матушка.
- Смотри и учись, Матушка.
Он снял шляпу, загнул поля, снова надел, завернулся в одеяло, встал во весь рост и медленно пошел вперед, словно в его присутствии здесь не было ничего необычного. Мы услышали, как щелкнули кости в его руке, как сидевший у костра охранник их услышал, положил недоеденного кролика на пень, вытер жирные пальцы о рубашку, поднял винтовку и встал.