— Еще как! Не с вами, разумеется, потому что всем сказали, чтобы при вас об этом ни слова, но...
— И кто это всем сказал, чтобы при мне об этом ни слова?
— Рэгги Твифорд.
— И почему же так решили?
— Ну, я не знаю. Кажется, он сказал, что вы не хотите обсуждать это, или что-то в этом роде. Серьезно, Роджер, вы сами разве не просили его об этом? Я подумала, что если он это делает, то с вашего ведома. Мне и в голову не пришло, что это он сам придумал.
— Значит, все только это и обсуждают? — задумчиво сказал Роджер.
— Да, и я была бы рада, если бы все заткнулись, — запальчиво проговорила Юнити с неожиданной яростью. — Меня уже это так достало!
В первый же вечер, когда сэр Джон Бирч и Твифорд вышли к обеду в крахмальных рубашках, а все остальные мужчины — без них, все взяли себе за правило одевать к обеду смокинг: даже в глубоком захолустье, на краю света британский джентльмен оставался самим собой.
Покончив с консервами и поручив оставшиеся приготовления Юнити, Роджер отправился переодеться к обеду. Застегивая запонки на рубашке, он услышал шум голосов: где-то в дальнем конце лагеря явно ссорились. Выглянув из палатки, он увидел другие головы, точно так же по-черепашьи показавшиеся из палаток. Напротив него мисс Сент-Томас перехватила его взгляд и пожала плечами.
— Похоже на семейный скандал, — заметила она.
— Кто это?
— Из палатки Энид.
— Нет, от Фэйри, — вмешался мистер Комбе.
— Фэйри? — Роджер присвистнул, прикидывая, должен ли он вмешаться. С какой стати ему лезть туда? Ему что, больше всех надо? — А кто там с ним? Вроде бы женщина.
— Это всего-навсего мистер и миссис Фэйри, — подтвердила мисс Кросспатрик и скрылась в своей палатке.
— Боже мой, — пронзительно вскрикнул мистер Комбе. — А ведь он бьет ее...
— Гораздо более вероятно, что это она бьет его, а? — протянул капитан Твифорд. — Лучше не вмешивайся, Комбе.
В этот момент полог на палатке мистера Фэйри резко распахнулся и в проеме возникла миссис Фэйри.
Тотчас головы всех черепашек втянулись обратно.
Роджер, вернувшись к своим запонкам, задумался над двумя очевидными фактами: 1) достаточно культурные семейные пары не затевают шумных ссор в пределах слышимости десятка других людей; 2) достаточно культурные люди не тянут свои шеи, прислушиваясь к семейной ссоре, они предпочитают не слышать ее. Вопрос, который интересовал Роджера, состоял в следующем: не начал ли культурный слой членов их небольшого сообщества распадаться?
Глава 12
Несмотря на опасения Роджера, обед прошел весьма мирно. Все были исполнены чопорной вежливости, но и только.
Сюрпризы начались, когда обед закончился.
Два графина портвейна, которые Сэр Джон собственноручно водрузил на стол, как раз начали пользоваться спросом, когда поднялся мистер Брэй и, к неудовольствию Роджера, обратился к собравшимся, напыщенно насупившись. Он явно действовал по общему уговору, поскольку миссис Фэйри слегка постучала по столу, призывая к тишине.
— Леди и джентльмены, — загудел мистер Брэй, — прошу прощения за то, что обращаюсь к вам, занимая ваше внимание. Но есть вещи, которые необходимо обсудить, и чем скорее, тем лучше.
Мистер Брэй свирепо посмотрел по сторонам.
— Итак, прежде всего, здесь есть два человека, поведение которых отличается от поведения всех остальных. Я знаю, что их может быть и больше, но во всяком случае эти двое ни от кого не скрываются.
Мистер Брэй обратил свой свирепый взгляд сначала на Роджера, а затем на мисс Кросспатрик. Мисс Кросспатрик улыбнулась.
Улыбка, похоже, подстрекнула мистера Брэя, и его красное лицо при свете ламп побагровело еще больше. Было совершенно очевидно, что, к сожалению, мистер Брэй заранее спланировал свою речь как публичное обличение.
— Итак, я выскажусь здесь и сейчас, — заревел он, стиснув спинку своего стула. — Чего я не потерплю, так это намеков на мое поведение. Такого никогда не было, нет и будет. А если это кому-то не по нраву, так я с ним поговорю по-свойски. Вы можете усмехнуться: посмотрим, дескать. Но я...
— Брэй! — сиплый голос сэра Джона прервал мистера Брэя на полуслове.
— Да?
— Сядьте.
— Вы обращаетесь ко мне, сэр Джон?
— Да. Сядьте, вы, выскочка.
Мистер Брэй широко разинул рот и судорожно сглотнул, спеси в нем поубавилось. — Но я хотел сделать объявление, — уже без всякого гонора сказал он.
— Сядьте. Мы не желаем вас слушать, и ваши объявления тоже. Не интересуемся. Комбе, передайте мне портвейн.