— Ну, я же говорил, что полегчает! — усмехнулся Капер, наблюдая смену настроения на лице Адама.
— Да, спасибо, твоя правда. Эх! Хорошо… — тот закрыл глаза. — Если бы еще не воняло, было бы великолепно! — грустно улыбнувшись, добавил он.
— Так пойло создано не для того, чтобы его нюхать. Ну, да ладно… Я, что сказать хотел, Меченый! Видишь ту красотку? — Вилли указал на одну из дев Альвильды, сидящую у костра.
Молодая воительница слушала историю подруги и сладко заливалась смехом. На лице у нее, как у всех дев Альвильды, красовалась боевой знак сестринства — особая татуировка. Длинные светлые волосы были аккуратно заплетены в хвост. Исключением являлась одна маленькая косичка, сексуально свисающая с левой стороны.
— Её зовут Соня, — продолжал Капер. — Короче! Ты как белая ворона тут, а ей хочется эксклюзива, понимаешь, о чем я?
— Не понял…
— Меченый, не тупи, понравился ты ей! Как пройдет процедура Определения, у тебя будут сутки, чтобы развеяться. Я тебе очень советую познакомиться с ней поближе. Девы Альвильды — мечта, а эта вообще — сок, да еще и сама тебя хочет. В общем, не теряйся!
— Пора!
Из толпы показался Билли. Адам кинул краткий взгляд на деву Альвильды, заинтересовавшуюся им, но, не заметив ее реального интереса, откинул глупые мысли, поднялся и последовал за ним.
— Удачи, Меченый! — выкрикнул Вилли, снова хорошенько приложившись к бутылке.
Пройдя сквозь толпу, миновав охрану, Адам, Мари и Билли оказались в другом зале, чуть поменьше. Народ здесь уже не толпился, а занимал места на высоких трибунах вдоль стен. Напротив входа возвышалась необычная трибуна. На ней параболой в удобных креслах расположились одиннадцать одинаково причудливо одетых Каперов, как мужчин, так и женщин. Они сидели молча и внимательно следили за каждым шагом новоприбывших. На боковых трибунах царили шум и гам. Сотни разговоров и громких обсуждений, десятки ругательств и даже несколько мелких драк.
Один из сидящих в креслах на главной трибуне встал. Пожилого возраста темнокожий мужчина одним взглядом своих мутных глаз утихомирил беснующуюся толпу и, набрав полную грудь воздуха, начал речь:
— Уважаемые собравшиеся! Совет Арбора, хранитель Кодекса Каперов, правомочный судья в Арборе и его землях, объявляет процесс Определения некого «Адама», найденного Марией Флор в реликтовом лесу пятнадцать дней назад. Совет Арбора начинает суд!
Говорящий сел. Вместо него с другой стороны трибуны встала старая худая женщина с длинным носом и ярко-голубыми глазами.
— Совет Арбора желает слышать Марию Флор, претендентку на обладание определяемым! — громко и четко произнесла она.
— Я здесь!
Мари волновалась. Еще никогда в жизни она не выступала перед таким количеством людей. Ее голос дрожал, а ноги предательски тряслись.
— Мария Флор, — обратилась к ней женщина строгим металлическим голосом. — Где и при каких обстоятельствах вы нашли определяемого?
— Я живу у реликтового леса уже более тридцати лет, — сглотнув слюну, неуверенно начала Мари. — И уже почти пятнадцать лет занимаюсь изучением флоры этого места. В тот день я решила впервые исследовать дальние уголки и отклонилась от привычного для меня рабочего маршрута. Там, на западном краю леса, я и обнаружила его, — ответила она, кое-как переборов волнение.
— Хорошо, а в каком состоянии находился определяемый?
— Я была удивлена, когда поняла, что он вообще жив, — призналась женщина и посмотрела на Адама. — Выглядел он очень плохо, еле дышал. Его одежда была покрыта мхом, будто он пролежал на месте, не двигаясь, много дней. Организм оказался крайне истощен, но по итогу быстро восстановился и…
— Так! — перебила слова Мари член Совета, — Значит, вы решили не сообщать о находке, оставив все на своих местах, а сразу забрали его домой, верно?
— Ему нужна была помощь, и я её оказала. А после, когда убедилась, что он идет на поправку, сразу связалась с вашими людьми.
— Скажите, Мария Флор, — нагнетая обстановку, более грубо обратилась к ней длинноносая женщина. — Вы всем незнакомцам оказываете гостеприимство в своем доме? Быть может, ваши двери открыты и для Кредов, членов Ордена или, может, для кого-то еще, особо нуждающегося в помощи?
Мари не знала, что ответить. По ее лицу было видно, что мысли в ее голове путались, дыхание участилось. Под нарастающим недовольным ропотом с трибун она опустила голову.