Внезапно пространство завибрировало от нового громоподобного зова, волны океана сразу взбугрились.
— Меченый! — грозно промолвил полный злобы голос.
Дева поднялась на ноги, океан забурлил с еще большей силой. Он был отражением ее чувств, стихией, настолько крепко связанной с ней, что создавалось впечатление, будто океан сам был ее частью.
— Нергал, даже не думай! — прокричала Соня, озираясь по сторонам в попытках найти источник звука.
Водный кокон все еще поддерживал Адама на плаву, но волны, минуя деву, все равно окатывали раз за разом, оставляя на губах соленый привкус.
— Я не думаю, сестра, — вновь прозвучал злобный голос. — Я совершаю необходимое.
Адам ощутил под собой краткое молниеносное движение. Тень мелькнула в толщах воды, позволив заметить ее лишь краем глаза. В следующее мгновение что-то обхватило его ноги и с силой, недоступной ни одному живому существу, потянуло под воду. Кокон распался на мелкие капли, легкие сразу сдавило. Черные щупальца, словно пальцы самой бездны, тянули его вниз в пучину темных беспросветных глубин. Он пытался вырваться из их хватки, но все было тщетно, поверхность удалялась.
Под водой не было слышно ни звука, но Адам видел, как, стоя на поверхности, яростно кричала Соня. Там, наверху, ее гнев передавался по бескрайним водам от капли к капле, но здесь, в темной пучине, погубившей тысячи жизней, ничто не передавало ее голоса. Силуэт девы становился все меньше до тех пор, пока толща воды не скрыла его полностью. Вместе с ее образом пропал сам свет.
— Кричи! — повелел ужасающе злобный голос.
Щупальца швырнули жертву на твердую поверхность, и сразу же метнулись за ней вслед, чтобы, приняв вид игл, вонзиться в ее плоть. Адская боль окутала разум, напомнив ощущениями о первой связи с энергией великой Матери в бункере во время испытания Одли. Тогда было так же больно, разве что в тот раз, тело проткнул один единственный отросток, а сейчас черных игл было больше, гораздо больше. Адам извивался и корчился в жалких попытках избавиться от невыносимых пыток. Не выдержав, он все же закричал.
— Хорошо, Меченый, — довольно прорычал таинственный мучитель. — Кричи громче и слаще, чтобы о твоих страданиях могли слагать легенды! Почувствуй и насладись тем, как каждая игла медленно погружается в твое тело, разрывая мышцы, пробивая кости, воспаляя нервы. Этот миг должен стать самым ярким воспоминанием, последним воспоминанием о тебе.
Беспроглядная тьма пришла в движение. Нечто бесформенное явилось из нее и, приняв образ тяжелой секиры, занеслось у Адама над головой.
— Воля бога Смерти окончит этот фарс, — продолжал говорить незримый палач. — Когда великая Мать примет тебя, передай ей, что Нергал не признает ее власти. У Смерти нет хозяев, Смерть заберет к себе всех живых, не считаясь с ее интересами или кого-либо еще.
Тяжелое оружие понеслось вниз, стремительно приближая конец мучениям, конец мыслям и чувствам, конец всему, что было ненавистно и дорого. Адам стиснул зубы, готовясь принять свою судьбу. Возможно, великая Мать сохранила ему жизнь именно для этого момента. Никто ведь не обещал великих свершений, все об этом только говорили, но по факту целью каждого меченого было оказаться в нужном месте в нужное время и сделать то, что необходимо для правильного течения событий, для гармонии и баланса всего сущего. Быть может, смерть от воли бога Смерти и есть его призвание? Мыслей на этот счет в голове не рождалось, в ней не рождалось никаких мыслей. Перед ликом могучего бога человек просто ждал следующей секунды. Ждал, но она все никак не наступала.
— Гав! — звонкий собачий лай ворвался в темноту, распылив секиру, едва она коснулась кожи шеи.
— Да, как ты смеешь?! — гневно взревел бог Смерти. — Это моя добыча и моя казнь! — прокричал он, обругивая нарушителя.
Ему ответом стал новый лай, а потом Адам увидел свет. Сначала он был блеклым и слабым, но с каждым вдохом, отдающимся острой болью, свет разрастался.
— Ты пожалеешь об этом! Отступи, пока еще не поздно! — кричал бог Смерти, обращаясь то ли к собаке, издающей лай, то ли к самому свету.
Несмотря на угрозы, лай и свет продолжали свое дело, планомерно разрушая тьму, распыляя ее сгустки, освобождая пленника от мучивших его игл.
— Ты все испортишь! Отступи, или клянусь вечностью, я помогу Хаосу убрать тебя с пути!
Последний маленький сгусток тьмы, не дождавшись ответа, не выдержал нового «Гав» и растворился. Бог Смерти покинул место пыток, оставив обессиленную жертву лежать теперь на кристально белой гладкой поверхности.