Его тело, ведомое богом Хаоса, крадясь, приблизилось к старой хижине. В лучах солнца, что пробивались сквозь плотные заросли плюща, сверкнуло лезвие ножа. Пару шагов, осторожное движение — дверь беззвучно отворилась. В хижине на очаге бурлил чан. У него, размешивая содержимое и потягивая длинную трубку, выпуская плотный клубящийся дым, стоял низкий седовласый старик. Одет он был в куски разных тканей, скрепленных вместе корой деревьев, на плечах листья лопуха, на голове птичье гнездо. На появление гостя странный старик никак не отреагировал, хотя поток свежего воздуха заметно разогнал дымовую завесу.
Нож в руке тела Адама уже готов был воткнуться в шею старику. Одно движение и тот упал бы в чан, заколотый точным ударом, но хозяин дома вовремя почувствовал опасность. Он удивительно резво развернулся лицом к почти состоявшемуся убийце и, то ли удивившись неожиданной встрече, то ли полностью готовый к ней, выдохнул клуб дыма в лицо гостю.
Адама в тот же момент потянуло в пространственную дыру, потянуло так сильно, что выбор: «быть или не быть», даже не представился. Картинка исчезла, теперь темно было повсюду. Он смутно слышал какие-то звуки. Когда он очнулся лежа на полу хижины, над ним стоял тот самый низенький старичок с седыми волосами и длинной трубкой.
— Ну, здравствуй, говорю! — не вынимая трубки изо рта, старик улыбнулся. — Не дело так подкрадываться. Чай, не молодой я уже, может и сердечко не выдержать. Чего лежишь-то? Вставай, говори, с чем пожаловал. Не просто так полежать пришел ведь? — сказав это, он вернулся к перемешиванию содержимого чана.
— Где я? — держась за гудящую голову, выдавил из себя Адам.
— Где, где? Известно где! В хижине моей, у Лешего, стало быть. А что, позабыл, куда шел?
— Значит, ты — Леший?
— Выходит, так. Нездоровый видок-то у тебя. Ты с того света вернулся, аль прокаженных грибов объелся?
— С того света, грибы не люблю.
У Адама получилось сесть.
— И каково там? Какие дела творятся, что за чудеса водятся?
— Чудеса и вправду водятся. Богов я видел, говорил с ними, страдал от их кар. Можешь не верить, понимаю, что звучит это все, как полный бред.
Взгляд упал на волос Калиго на запястье.
— Или не полный… — до конца не определившись, что есть правда, а что нет, добавил Адам.
— Отчего не поверить? Видал я и богов опасных, и девиц прекрасных! — Леший подмигнул. — Ты вставай, за стол садись. Сейчас отвара природного глотнем, там и разговор пойдет охотней. А глаза ты не три так, пройдут скоро! Табачок у меня хоть и задиристый, но не злой, быстро отпускает.
Глаза вправду болели, хотя уже значительно меньше, не так рьяно, как с самого начала. Прав был дед, отпускало быстро. Адам поднялся, сел за стол и лишь тогда осмотрелся.
Жилище у Лешего было старое из толстого бруса. Площади немного — всего-то одно помещение. Хижина напоминала больше сарай или стоянку егерей, нежели дом, в котором могут проживать люди. Между бревен патока, о ней Адам знал только по фильмам о древних временах. Так дома давно не делали, слишком давно, чтобы этот дом имел право на существование.
Леший поставил на стол две миски с отваром. Одну перед гостем, вторую для себя. Отвар имел приторный запах трав, без мяса и овощей, зато с грибами. Отказа хозяин дома не принял, настоял.
— Ешь, тебе силушка понадобится еще. Будешь деда потом добрым словом вспоминать.
Сам он быстро заработал ложкой.
На удивление прыткий дед: ел он энергично, двигался проворно и болтать не забывал.
— Так что, говоришь, богов видел? И как они, милосердны, аль жестоки?
— По-разному, — вдруг ощутив невероятный голод, кратко ответил Адам. — Место есть такое — ничего нет, только травы кусок и туман непроглядный вокруг. И куда бы ты ни пошел, везде одно и то же: везде та же трава и тот же непроглядный туман.
Новая порция супа, приятно согревая, скрылась в глотке.
— Так, видать, с Владыкой Хаоса нелегкая свела? — спокойно поинтересовался Леший.
— Откуда ты знаешь?
— Говорю же, видал богов я разных. Этот меня давно изжить хочет, да все никак не выходит у бедного, чего только не пробовал! Не ведает он, что под защитой я.
— Под какой защитой? Как от него защититься можно?
Адаму так стало интересно, что он отложил ложку в сторону, чтобы не пропустить ни слова. Старик разочаровал.