— Леший не открывал его? — обеспокоенно уточнил он.
— Нет, — уверенно ответил Адам. — А что в нем?
Следопыт спрятал флакон под накидку и отмахнулся рукой.
— Очень редкое снадобье от головных болей. Вмиг помогает, но достать его непросто, — эти слова он произнес, часто моргая, после чего потер нос.
Он лукавил, Адам это чувствовал, но допытываться не стал. Все же, решение рассказывать что-то о своем имуществе или же нет, оставалось делом хозяина. Имеются у него тайны — ну, и ладно. Здесь у каждого имелись скелеты в шкафу, были они и у Тихого, это наверняка. Но не стоило думать, что люди от этого становились плохими, просто время настало такое. Оно не позволяло ходить в белом даже ангелам.
— Как думаешь, что я сотворил там, у костра? — вопросом нарушил затянувшуюся паузу Адам.
— Я-то мало, что могу сказать, — Тихий пожал плечами. — Сам же был участником этого чуда, но, признаться, кое-что подслушал, — он подмигнул. — Люди говорили, что как ты вошел в огонь, из тебя повалил зеленый дым. Он быстро потушил собой пламя, а оно горело сильно.
— Выходит, она действительно существует.
— Кто? — спросил Следопыт.
— Великая Мать, — тихо ответил Адам. — Когда я вошел в огонь, я оказался подле нее. Ничего похожего в жизни не видел. Она была повсюду, и выходит в день Обнуления, мы пустили ее к нам…
— С чего это ты взял?
— Я видел ее и хорошо помню то, что убивало ученых в тот день. Это была она.
Следопыт почесал лысую голову и скривился, задев пальцем, не сумевшую затянуться до конца рану на затылке.
— Слушай, ну, впустили и впустили, чего голову ломать теперь? Великая Мать — сила гармонии и баланса. Если нужно было совершить те убийства, то так нужно, так правильно.
— И смерти миллионов людей это правильно? Ведь многие не имели ни единого греха, взять детей! Только что рожденных детей, Тихий, ведь они даже мир увидеть не успели. Так, где здесь гармония?
— В этом и гармония, мой друг… — грустно проговорил Следопыт. — Смерть и жизнь, пустота и материя, порядок и хаос, как само добро и зло, не имеющие обличий — все это обязано существовать, чтобы наше с тобой бытие не упало в пропасть. Мы с тобой, да, к чему мы, целые миры идут над ней по тонкой веревке, и идти дальше смогут лишь в том случае, еще вправо тянуть будет так же сильно, как и влево. Закон противоречий — закон баланса.
Адам задумался. Раньше он считал, что точно знал, что такое «хорошо» и, что такое «плохо». В своей жизни он использовал одно мерило — мерило этих двух понятий: хочешь сделать мир лучше, делай больше хороших поступков, хочешь пакостить, делай что-то плохое. После слов Тихого это простота улетучилась. Теперь не имелось хорошего и плохого. Вернее, имелось, но оно перестало быть важным. Важным стало лишь одно — предопределение, ведущее к балансу.
С уходом солнца ушло и тепло. На небосклон набежали тучи, скрывшие из вида, должно быть, красивый закат. Был он одним из тех закатов, что навеки остаются в памяти или совершенно посредственным закатом оставалось неразгаданной тайной, одной из многих. С одной стороны вытоптанной дороги возвышались над головой высокие стены величественного города, с другой стороны на нее смотрели стога красной свежескошенной травы. И все же, несмотря на все безумие вокруг, красота еще не покинула этот мир.
Пройдя мимо очередного стога Адаму показалось, что тот сдвинулся. Он всмотрелся в травинки, но ничего подозрительного не заметил — трава, как трава. Разве что собран был этот стог не так аккуратно, как остальные, да и стоял чуть ближе к тропе. Хотя, вон впереди еще один такой и еще. Видимо, продолжительное напряжение давало о себе знать, и нервы уже искали опасность даже там, где ее не могло быть. В бок уперся локоть Тихого — странная привычка привлекать внимание. Куда проще ведь спросить, окликнуть, но что есть, то есть, не цепляться же к каждой мелочи. Если ему так удобно… Адам повернулся и вопросительно взглянул на Следопыта.
— Мой нож у тебя? — шепотом поинтересовался тот.
— Да, он не сгорел, а что такое?
— Передай его мне, только не спеши — спокойно. И, держись рядом, идет?
Не успел Адам понять, в чем дело, как Тихий, получив в руку нож, метнул его в ближайший к тропе стог. Нож вошел в скопление травы острием вперед и во что-то уткнулся. Вошел хорошо, край его металлической рукояти едва был виден из-под травы. Сначала ничего не происходило. Адам даже хотел было спросить Тихого о смысле этого действия, но в следующее мгновение впереди упал воин Каперов. Что-то просвистело совсем близко, и сзади упал второй.