— А сейчас что, нашел?
На этот раз Адам ответил не так уверенно.
— Все становится на свои места, постепенно. Сейчас я не пью.
— Два дня — еще не срок.
Маркус вылил в ладонь последнюю воду из фляги и умыл ею лицо. Получилось плохо. Теперь на лице вдобавок к коркам, образовались темно-красные подтеки, из-под которых проглядывался розоватый покров кожи.
— Ты слаб, — закончив умывать лицо, проговорил Безрукий. — В тяжелых условиях слабость часто приводит к стакану или чему-то еще, что туманит разум. Если проблемы есть, их нужно решать, а не делать вид, что их нет. Тоже касается и женщин. Не пытайся найти в их очаровании спасения. Сначала оно может и станет тебе лекарством, но совсем скоро превратится в яд, что приблизит тебя к самой ужасной из смертей.
— О чем ты?
— Ты потеряешь себя, — ответил ему Маркус. — Чего стоят вздохи, когда вся жизнь тебе уже не подвластна?
— Но…
— Ничего, — оборвал Адама Капер и поднялся на ноги.
Из-за постоянной темноты станция и ее коридоры не заросли. Если бы не толстое покрывало из пылевой паутины, на станции вполне можно было бы жить. А почему нет? Вентиляция работала, освещение, какое-никакое, имелось, да и механизм ворот проявил себя хорошо. Адам поинтересовался у Маркуса и тот объяснил.
Оказалось, что в первые месяцы после дня Обнуления, в городе появились банды. Они грабили склады, отнимали имущество у незащищенных граждан, запугивали их, устанавливали свои законы. Банды использовали тоннели как возможность быстрого передвижения по городу и незаметного ухода от патрулей. Контролировать «Подземный город», так местные называли цепь станций и тоннелей, ни военные, ни местная администрация не могла. Слишком уж большой была площадь, а силы ограничивались личным составом военной базы и роботизированным корпусом «сержантов», выполняющих роль жандармерии. Когда власти города брали под контроль одну станцию, то теряли другую, брали две — один из городских складов подвергался нападению. Тогда появилось довольно радикальное решение завалить входы во все станции. Так и сделали. По плану все бандиты должны были остаться под землей заживо погребенными, но видимо чего-то план не учел. Каким-то образом бандиты нашли другие пути на поверхность и полезли из подземелий, уже ничего не боясь. Группировки быстро наводнили город, взяли под контроль целые районы, стали позиционировать себя, как альтернативная власть. Противостоять им было трудно, сил не хватало, а потому официальные власти города были вынуждены искать компромиссы и пытаться ужиться с малоприятными сожителями, жертвуя безопасностью и жизнями простых горожан.
Выходом на поверхность оказался старый канализационный выход. Откуда Маркус о нем знал, он рассказывать не стал, но это и неважно было. Главное, что выход вообще был.
В канализационной трубе диаметром точно больше трех метров живности хватало. Стенки обвивал кроваво-красный лишайник, покрытый многочисленными небольшими мешочками. Казалось, ткни в них пальцем, и они лопнут, как налитые гноем прыщи. Испытывать, правдивы ли ощущения, Адам не стал, и без экспериментов хватало за чем наблюдать. Под ногами булькала желеобразная вода, ставшая такой из-за отсутствия циркуляции. В ней плавали какие-то черви длиной большей, чем его ладонь, а еще розовые странные комочки. Эти были небольшими, всего-то сантиметров пять или семь, но у них были лапки и что-то наподобие головы. Несмотря на их миловидность, теплых чувств Адам к ним не испытывал, стараясь ступать в места, где комочков было меньше.
Когда Маркус скинул люк, и над головой показались первые лучи восходящего солнца, Адам сильно обрадовался. Они вылезли на поверхность недалеко от громадного стадиона. Он возвышался над мелкой застройкой кафе и ресторанов, заросшим парком и стоянкой, как Гулливер при знакомстве возвышался над лилипутами. Адам почему-то вспомнил именно это сравнение. Его мать любила устоявшуюся классику и «Путешествие Гулливера» она читала ему ни один раз, а тут картина, ну, один в один.
— А что это из стадиона выпирает, там был взрыв?
Адам смотрел на земляную насыпь, слегка выступающую за крышу стадиона. Взглянув на нее, Маркус нахмурился и почему-то недовольно промычал.
— Помнишь, я говорил, что этот город проклят? — глухо спросил он.
— Да, но ты не сказал почему. И Лоик не говорил почему.
— Ни один Капер тебе не скажет «почему», но причина, она здесь. — Он вытянул механическую руку и пальцем указал на стадион. — Теперь здесь Улей, — напряженно добавил он. — А я думал, они все просто погибли.