Все пространство перед стенами было залито кровью, глаз не находил ни единого сухого клочка асфальта. Адам удивился, когда не увидел гор трупов. Не было ни их, ни даже оторванных частей тел. Багряно-красные лужи и многочисленные отметины от когтей на бетонных стенах — единственные доказательства ночной баталии, оставленные победителями. Под сенью ночи, уничтожив врага, они забрали с собой каждого своего поверженного воина, каждую его мельчайшую часть.
На вышке у ворот стоял одинокий Капер с черной татуировкой под глазом. Увидев Безрукого в компании с Меченым, он совершенно не изменился в лице, только глубже затянулся сигаретой и отрешенно выдохнул серый дым. Ни слов приветствия, ни видимой радости, ни даже злости — ни единой эмоции он не проявил. Вероятно, он был опустошен. Так всегда происходит после слишком эмоциональных событий. А что могло быть более эмоциональным, чем ужас беспорядочной рубки с волнами монстров, чем виды ужасных смертей и чувство беспомощности, одолевающее каждого бойца перед непременным поражением, перед смертью? Этот Капер выжил, но судьба не знала его благодарности за этот дар.
Внутри лагеря, так же, как за его стенами, все было залито кровью. Выживших осталось чуть более двадцати. Пятеро несли дежурство на стенах, а остальные заканчивали сбрасывать в кучу тела мертвых или сортировали припасы. Из глубины лагеря показалось белое пятно, в котором Адам признал Альфу. Собака, весело виляя хвостом, подбежала к нему и, закинув передние лапы на грудь, попыталась дотянуться до лица слюнявым языком. Она была рада его видеть, вертелась у ног, скулила, лаяла и даже слабо завывала. Она чем-то делилась, жаль, но Адам мог лишь догадываться «чем». Сумев чуть успокоить Альфу, Меченый нашел взглядом ее хозяйку и Тихого. Они неспешно перебирали припасы среди порванных палаток и шатров. Слава Богам, они были живы! Вдобавок, живыми были Вилли и его брат. Вроде как, столько поводов для мелкой радости, но Адам ее не чувствовал. С замиранием сердца он продолжал выискивать еще одно лицо. Но его он не находил.
— Тихий, Мари, как же я рад вас видеть! — выкрикнул Меченый, подбежав к куче оружия и припасов, подвергающихся сортировке. — Вы целы?
Следопыт развернулся, устало улыбнулся и кивнул. Он выглядел откровенно плохо. Ему нужен был отдых, а не работа. Бледный, грязный, уставший, раненой рукой он старался не двигать.
— Не так я себе представляла этот поход, — осторожно выказала недовольство Мари. — Мы полночи сидели в крохотной комнатушке, слушая, как Изгои пытаются пробиться через металлическую дверь. Я ужасно устала… И Тихий тоже, хоть и не признается в этом.
— Все со мной хорошо, — с натянутой улыбкой произнес Следопыт.
— Ну, вот, я же говорила!
— Я понимаю, — задумчиво протянул Адам. — Отдых нужен всем нам, и мы отдохнем, — чуть более решительно добавил он. — Скажите, вы видели Соню? Быть может она куда-то отошла, я не нахожу ее среди уцелевших? — Тихий и Мари переглянулись, почему-то их лица стали еще более грузными. — Вы ее видели? — Адам повторил вопрос теперь уже настороженно.
— Ее не было ни среди живых, ни среди мертвых, — глухо ответил Следопыт.
— Это как?
— Она не пришла и ее тела не нашли, — легко добавила Мари. — Слушай, это не значит, что она точно мертва, — заметив разочарованный взгляд Адама, она поспешила исправиться и поддержать его. — Может она ушла до нападения с каким-то заданием или просто ей удалось спастись. Разное может быть.
— Да, разное, — поддержал ее Тихий. — Могли просто не узнать ее тела. Тут столько изувеченных до неузнаваемости.
— Тихий! — Мари оборвала Следопыта и осуждающе на него посмотрела.
Дальнейшие слова поддержки Адам не слушал. Страшное уже случилось — он не нашел Соню. Он хотел бы верить в то, что она выжила, но разумом понимал, что такое из разряда невозможного. Были мертвы опытные разведчики, погибли грозные воины, все остальные девы Альвильды лежали в братской куче, их тела он видел. Его сердце сжалось от боли. Лучше бы он увидел и ее бездыханное тело. Тогда он смог бы попрощаться с ней, смог бы в последний раз поцеловать ее в теперь уже наверняка бледные холодные губы.