— Всегда надо надеяться на лучшее. Вера способна на многое, это я тебе говорю, как женщина, выжившая в этом бардаке.
— Спасибо, Мари…
Адам собрал силы и взялся за переборку сохранившихся припасов. Он не хотел больше говорить или слушать, не хотел показывать, что ему ужасно больно. Он желал заглушить эту боль чем угодно: другой болью, иллюзией бегства от нее или же, хотя бы трудом.
За сборами и сортировкой припасов прошли еще два часа. Когда все было готово, выжившие собрались у кучи с трупами. Маркус собственноручно осыпал ее горючим порошком и поджог. Пламя сразу взялось, взялось сильно. Оно быстро превращало мертвые тела, их одежду, прочие вещи в обугленное нечто, а после и в пепел. Вилли, стоящий у левого края, откупорил флягу с горячительным и сделал оттуда пару звучных глотков. Капер с татуировкой под глазом снова закурил, остальные не двигаясь, грустно смотрели в огонь.
— Ванжанс.
Адам услышал у себя за спиной тихо произнесенное старое слово. Его произнес хмурый Ветеран с расцарапанным лицом.
— Ванжанс, — повторил за ним другой Капер. Тоже проговорил Билли, а после и другие. Они все повторяли одно и то же. Со старого, национального языка, это значило «месть».
Адам посмотрел на Маркуса и ощутил, как холод пробежал по спине. В глазах Капера была видна решительность. Неужели он не планировал возвращаться в Арбор? Неужто он хотел повести уцелевших в бойне дальше без отдыха, без подмоги?!
Безрукий оголил черный клинок и вонзил его в бетон. Лезвие прошло сквозь него, как сквозь масло. Он окинул взглядом собравшихся и хмуро произнес:
— Я знаю, где наш враг. Мы не пойдем за его пальцами — за бесчестными наемниками, мы ударим его в самое сердце. Мы нагрянем, как гром среди ясного неба, мы придем к нему, как самый страшный кошмар, и враг ужаснется от одного имени свободных Каперов! Ванжанс!
Глава 29: Цели пути
Глава 29: Цели пути
Сидя у костра, Адам подкидывал травинки в пламя и размышлял.
— Как можно так, черт возьми, неужели мало погибло?!
Он прошептал мысли вслух, со злостью бросив мелкий камень в стену старой придорожной кофейни, полностью поросшей мхом. Звука удара он не услышал. Камушек сначала попал в мягкие объятия темно-красного лишайника, а потом, отскочив от него, свалился в не менее мягкую поросль темного мха.
Это была первая ночь после нападения Изгоев. Он, Тихий и Мари с Альфой покинули злополучный город, а к вечеру остановились здесь — в «Тихой гавани Карла». Их пути и пути Каперов неожиданно разошлись. Адам, до сих пор не мог понять, что тогда произошло. В какой-то момент Безрукий просто подошел, положил механическую ладонь ему на плечо и сказал:
— Ты мне с самого начала не нравился, Меченый, но будь оно так и сейчас, я бы все равно не имел права заставлять тебя идти с нами дальше. Мы исполняем священный долг Каперов, а ты не один из нас, хоть и тесно связан. Забирай своих друзей, берите припасы и идите своей дорогой. В конце концов, ты избранник мировой судьбы, а я сомневаюсь, что судьба всего мира должна коваться в неволе моих принуждений. И, если сможешь, то прости мне мои гневные высказывания. Поверь, они были сделаны не со зла.
На предложение вернуться в Арбор, все взвесить и найти решение, при котором шанс на успех задуманного хотя бы был, Маркус громко рассмеялся. Он похлопал Адама по спине, словно тот удачно пошутил, почему-то подмигнул и ушел, оставив предложение без словесных комментариев. Если поразмыслить, они не были нужны. Его реакция уже являлась ответом. Этот человек стремился только к проявлениям воинской доблести. Его не интересовала месть, как он говорил или же победа, казалось, он просто искал смерти, но, не сдавшись перед временем, а попытавшись осилить непосильное.
Это чувство от него передавалось к остальным Каперам. Безумцы, они все поддержали идею идти дальше. Они, как и он, не боялись смерти. Как и их лидер, сами того не подозревая, они грезили о ней и геройствовали, ради насыщенной яркости последнего события. Их не смущало ничто: ни кровь товарищей, к которой все еще прилипали их ботинки, ни сожженные тела друзей, ни гарантированная смерть их самих. Они были безумны, как и Безрукий. Их безумие, будучи непонятно любому другому человеку, возмущало, заставляло критиковать его. Однако стоило признать, что сквозь пелену негатива пробивались и другие чувства, такие как: восхищение силой духа, безмерное уважение решимостью и вдохновение уровнем свободы всех этих людей.
После слов Маркуса Адам не был в состоянии что-либо решать. Он сел на грузовой ящик и обхватил голову руками. Напряжение в голове ощутимо росло. Он устал. Физически устал в меньшей степени, но морально… Морально он был чуть ли не раздавлен. Ему не хотелось ничего. Он даже подумывал о том, чтобы попроситься в отряд к Маркусу обратно, объяснив такое решение собственной волей. Попытаться найти в походе к смерти прощение всех прегрешений — чем не цель на оставшуюся жизнь? Вряд-ли подобное можно отнести к замыслу мирового масштаба, но все же… Окликнуть Безрукого мешало только одно — осознание того, что Тихий и Мари пойдут за ним, а их смерти он не хотел.