— Лерочка, если твои чувства действительно серьёзны, то добиться любви от человека, который выходец из очень состоятельной семьи, и, плюс, добиться уважения от его родителей — слишком тяжкая ноша, если вспоминать, кто конкретно живет в том районе, о котором ты мне рассказала.
В свои 10 лет я примерно понимала, кто там живет. Отец когда-то рассказывал с нотками зависти, а мама твердила, что там живут лишь высокомерные снобы и никто более. Такой стереотип ходил в нашей семье, может быть и по всем остальным не особо богатым районам нашего города. Я же, из-за своей детской непосредственности, не особо вдавалась в подробности и не старалась слушать рассказы о конечной остановке, где находится густой лес и шикарные дома. Видимо, Яна поддерживала рассказы родителей.
— Я знаю, — кивала я ей с наверняка горящими глазами, даже не понимая, при чём тут родители вообще. — Но если верить и стараться, если быть доброй и чувственной, пусть даже не слишком красивой и богатой, то любовь обязательно будет взаимной!
— Это на тебя так повлияли диснеевские мультики, милая?
— Фу, боже, нет! — скривилась я и театрально замахала перед своим носом, будто почувствовала ужасный запах. — Мне Золушка не понравилась, а остальные сказки сюжетом не отличаются! Мне мама говорила!
— Да, наша мама много чего говорит, — хмыкнула она. — Так всё же, откуда у тебя такие мысли? Может, ты читала что-то подобное?
— Не знаю, я не помню, — честно ответила я и продолжила, — но я хочу верить, что не всё зависит от денег.
— Конечно не всё. Хотя и здесь не всё так однозначно. Ты ведь не знаешь, каким характером обладают его родители. Но он… Он хоть раз давал тебе повод думать, что испытывает к тебе хоть что-то?
— Он… Он приглашал меня к себе домой, вот! — мой голос был слишком жалок даже для меня самой. Казалось, я искала оправдания и, вроде бы, успешно их находила, но они продолжат оставаться оправданиями, а не веским поводом считать меня и Виктора больше, чем просто товарищами. — И он считает меня своим другом, он так нежно улыбается мне! Он не любит меня, но это лишь значит, что я ещё недостаточно стараюсь, чтобы мои чувства стали взаимными. Но ты погоди — всё обязательно изменится! Ведь только при мне он может быть беззаботным и улыбаться.
Яна покачала головой, а я лишь рассердилась из-за этого жеста.
«Неужели Яна не верит мне? Я что, действительно не заслуживаю его чувств?»
— Просто я не хочу, чтобы ты повторила мою грустную историю, понимаешь? Я ведь знаю, что это такое — думать, что он любит тебя, лишь потому, что относится к тебе проще, чем к кому-то ещё, — на секунду карие глаза сестры показались мне пустыми, будто бы они истратили всю свою радость на это воспоминание. Конечно, я знала об этой истории, несмотря на свой возраст. Я знала эту историю наизусть — так долго мы с Яной обсуждали её, но окончательно понимать ситуацию моей сестры я стала лишь спустя годы, ведь мы постоянно к ней возвращаемся.
Ее бывшая и очень горькая любовь как раз была из тех самых домов на краю города. Я всегда помнила отчетливо, что молодой человек Яны бросил ее жестоко и унизительно. Не на словах, нет, лишь прислал небольшой видеоролик, где все сказано без слов. Ненависть к этому существу стало еще сильнее. Яна сначала тоже не особо верила, что на Лесной улице проживает «золотая молодежь», однако, разбитое сердце и унижение подтвердили, что ничего хорошего ждать от этих людей не получится. Яна не ушла в себя после того расставания, не замкнулась и не выглядела депрессивной, но она боялась за меня. За сестру, которая еще мало что понимает в этой жизни.
Потому, во время того откровенного разговора о Викторе, мне нужно было быть менее упёртой, чем обычно, но мне так сильно хотелось что-то доказать, потому что… Да потому что принять сторону сестры — означает сдаться и отступить. А этого я никак не могла себе позволить. Мне оставалось напряжённо вздохнуть и со стойкой уверенностью произнести:
— Я так не думаю. Он добр ко мне, потому что я ему дорога. Или причина в другом, не знаю, но уж точно не в том, что он не воспринимает меня всерьёз. Я уверена в этом.
И почему я такая упёртая? Что на меня так повлияло? Наверное, это всё из-за неустойчивой детской психики. Именно так я в дальнейшем объясняла своё состояние.
Яна на это ничего не ответила, хотя даже тогда, в таком малолетнем возрасте, я понимала, что она хочет мне возразить, но позволить себе не может. Лишь погладила по голове, поцеловала в щёку, укрыла нас двоих пледом и включила МУЗ-ТВ, раздавая карты для игры в «дурака» — таким образом она пыталась заставить меня забыть об этом разговоре как можно скорее. Но я точно видела по глазам, что она ещё вернётся к нему, когда я стану чуть старше и буду слышать не только свои убеждения, зародившиеся непонятно по каким причинам.