— Я ухожу.
— Куда? У нас еще два урока осталось… — сказала она, перелистывая страницы какого-то яркого журнала одну за другой.
— Я имею в виду, что ухожу из класса. Перехожу в параллельный.
Алёна остановилась, прикрыла журнал и посмотрела на меня своими глазами цвета болотной зелени. Настолько пристально, что я на секунду пожалела, что начала с ней этот разговор, что вообще подошла к ней, но эта растерянность была лишь на секунду, ведь решимости было гораздо больше.
Зуброва сидела за своей партой, а я впервые стояла, будто возвышаясь над ней. Но не было никакого в этом превосходства. Я его не испытывала. Зуброва молчала и продолжала смотреть на меня, а я решила продолжить уже более мягким тоном.
— Мне сказали, что выбор под конец школы всегда важен. А для этого ты должен быть всесторонне развит, потому что можешь захотеть свернуть с одной тропы на другую. Поэтому я ухожу, — я вздохнула и улыбнулась, пожимая плечами и засовывая свои руки в карманы школьной юбки. Теперь я испытывала небывалую лёгкость. — Я знаю, что тебе всё равно. Знаю, что ты меня не любишь. Но мне нужно было это кому-то сказать. Хоть одному человеку, с кем я провела бок о бок девять лет. Человеку, который однажды помог мне встать с пола после удара об дверь, который провёл меня до медпункта и который постоянно пытался дать мне советы по поводу моей любви. И как странно, что этот человек имеет другую привычку — привычку меня ненавидеть за что-то. Но раз так, то мне всё равно. Хотелось, как с одноклассницей, просто попрощаться.
Хотелось ещё кое-что сказать. А именно пожелать удачи, но мы не были с ней на таком уровне отношений. Мы не были друзьями.
Алёна поднялась со своего места и усмехнулась, с небольшим высокомерием заправляя длинные белые волосы за ухо.
— А я думала, что это из-за твоего ненаглядного Виктора…
— Мне он очень нравится, — вдруг вырвалось у меня, и Зуброва в миг стала ошеломлённой. Ведь я редко так открыто говорила ей о своих чувствах. Пока она стояла не мигая, я мяла в кармане обёртку из-под моих любимых конфет, стараясь правильно подобрать слова для следующего своего высказывания, которое уж точно обязано быть обдуманным. Смотрела задумчиво в пол, не обращая внимания, как с каждой секундой напрягается Алёна; перевела взгляд на свои балетки, чуть приподнимая ногу вверх, рассматривая обычный бантик на ней, и почесала затылок, мало-мальски определившись, что говорить дальше. — Да, пожалуй, я не заберу свои слова обратно. Я не стыжусь своих чувств, Зуброва. Я тебе уже говорила об этом. Давай хоть на миг притворимся, что мы не просто глупые школьницы, а уважающие друг друга люди. Да, тяжело подобное представить, но можно хотя бы попытаться.
Я чувствовала себя взвинченной и опять говорила не то, что хотела, потому старалась успокоиться. Алёна смотрела как-то понимающе и не хотела что-либо говорить. Она и так наговорила всякое за эти долгие годы. Потому, сделав глубокий вдох, я продолжила:
— Ладно, чувства чувствами, а строить своё будущее, надеясь, что человек, который тебя не любит, вдруг поменяется, — очень глупо. Прокладывать новые пути, учиться и быть интересной я хочу ради себя. К нему это не имеет никакого отношения. Ах, да, я ведь совру, если скажу, что не радуюсь от того, что буду рядом с ним.
Раздражение отступило, и я чувствовала себя спокойно. Будто бы хотела сказать подобное этой девчонке ещё давным-давно.
— Ясно. Что ж, довольно честно. И ты будешь продолжать добиваться его любви?
— Конечно! По-другому и быть не может.
— Значит, я тебя не переубедила, — грустно ответила Алёна и показала свою на редкость искреннюю улыбку. — Спасибо, что сказала мне об этом. Я тоже буду честной. Ты всегда отличалась от нашего серого и безликого класса, но, несмотря на это, почему-то дружить с тобой я не могла. Мы слишком разные…
— Да, это точно.
-…но у меня не было подруг, и я не знала, как начать с тобой общение. А когда узнала про Виктора, то поняла, с какой стороны нужно подходить.
— Это ты так подружиться пыталась? — изумилась я. — Скажу честно: получилось у тебя так себе!
— Не подружиться, нет, — покачала головой она, не переставая улыбаться. — Ты меня раздражала и раздражаешь, но я совру, если скажу, что не беспокоюсь о тебе. Виктор мне кажется неплохим человеком, навряд ли он тебя обидит, но пропасть между вами есть. И ты ее не видишь. И когда-нибудь ты упадешь в нее, но тебя никто не поймает, потому что просто не успеет.