Однако в полном одиночестве можно было увидеть эту красоту давно минувших дней. Вместо старых зданий я вижу своих гигантских друзей — светло-зелёная листва деревьев укрывает дома от посторонних глаз. Музей Есенина давным-давно зарос амурским виноградом, а мосты, по которым можно было прогуляться и покормить в речке уток, уже развалились. Да и нет теперь уток. Как и самой речки. Тогда я боялась, что картина моих воспоминаний с отцом об этом месте тоже зарастёт колючими ветками ежевики, которую мы вдвоём когда-то собирали.
Идя через парк, я быстро дошла до больницы сестры. У неё в кабинете как раз была девочка, по виду чуть младше меня. Судя по чёткому голосу сестры, который произносил «дыши — не дыши», она проверяла стетоскопом её дыхание.
— Хрипов нет, уже хорошо…
Пока Яна занималась своими обязанностями терапевта, я сидела одна в коридоре и разглядывала картины персонажей из советских мультфильмов. Все эти белые стены, белые халаты, маски, перчатки и запахи были так привычны для меня, что складывалось ощущение, будто я уже дома. И это не только из-за профессии Яны, но ещё из-за моих выходок. Владислав Петрович не даст соврать! Лишь при одном взгляде на моё лицо он кривился, будто бы съел килограмма два лимонов, и часто говорил:
— С твоим образом жизни ты рискуешь оказаться не у врача, а прямо в могиле.
— Ну спасибо, Владислав Петрович, за радушное приветствие, — отвечала я каждый раз, хватаясь то за разбитый нос, то за ушибленную ногу, то за сломанную руку. — Только после вас, если позволите.
— Не позволю.
— Вот и всё! Значит так: дыхание в норме, но не стоит запускать своё горло вот так вот сразу — полощи его до конца недели. Профилактика никогда не бывает лишней.
— Хорошо, спасибо вам большое!
Послышались резвые шаги и девочка с явным облегчением выбежала из кабинета, а я быстренько юркнула в него, приветливо обнимая Яну. Повезло, что часы приёма почти подошли к концу и больше никого нет.
— О, малыш, привет! — она обняла меня в ответ и внимательно посмотрела. — Всё хорошо?
— Да, всё нормально. Просто пришла рассказать тебе забавную историю.
Мне нечего было скрывать от неё, мне всегда казалось и будет казаться, что сестра должна знать о моей жизни. Просто потому что она никогда не скрывала от меня свою жизнь. Несмотря на нашу разницу в возрасте, мы переживали свои проблемы взаимно, поддерживая друг друга. Во время рассказа лицо Яны вытягивалось в удивлении, потом она пыталась скрыть усмешку, но это у неё очень плохо выходило. В итоге, под конец истории, Яна уже тихо посмеивалась.
— На самом деле, давно надо было поставить этого петуха Александра Ивановича на место.
— Так ты считаешь, что я все правильно сделала?
— Как взрослый человек, скажу, что нет — это было грубо, — сурово выдала Яна, но тут же мягко улыбнулась и подмигнула. — Но, как старшая сестра, скажу, что вашему психу-директору не помешает подобная встряска. И куда смотрит министерство? Давно бы выпнули его с поста — по нему санитары плачут.
— Не, по его мнению и, кажется теперь, что и по мнению Виктора, психами являемся мы с Алёной, — со стоном произнесла я и откинулась на кушетку. — Ну вот почему, сестрёнка? Я думала, он на моей стороне. А он ещё меня и отчитал.
— Наверное, он ожидал, что ты станешь когда-нибудь другой… — сестра подошла ближе и присела ко мне, запуская руку в мои взлохмаченные волосы.
— Ты хотела сказать «повзрослею»?
— Нет. Я сказала то, что сказала, — она мягко перебирала мои локоны и чему-то грустно улыбалась, смотря своими карими глазами в мои серые. Её длинные чёрные волосы были собраты в строгую гульку, и Яна казалась мне на порядок старше, но это бывало лишь на работе. Дома она распускает волосы, плетёт косы или просто дурачится с ними перед зеркалом. На работе она уважаемый врач, дома — милая девчонка. Однако и дома, и на работе Яна по-прежнему остаётся моей старшей и любящей сестрой, в каком бы образе она ни была. Сестрой, которая везде и всегда выслушает. — Ты просто другая. Отличаешься от его окружения. Возможно, он считал, что сможет как-то повлиять на твою натуру.
— Не думаю, что пятиклассник планировал серьёзно повлиять на изменения моего характера, — хохотнула я. — В смысле… Виктор же умный, но он не был настолько умён в пятом классе — это же смешно!