И к этой фразе я тоже привыкла, потому лишь спокойно смотрела на неё, уже без капли злобы.
— Надеюсь, Зуброва, ты утонешь в своих складках на пузе и никакой спасательный круг тебе не поможет, — едко отвечаю я и гадко улыбаюсь.
Алёна фыркнула и ушла к своей парте, на которой разбросаны всякие модные журналы и каталоги. Зуброва будто бы специально пыталась строить из себя какую-то стереотипную девицу из дешевых американских сериалов. Ярко-красная помада, стрелки размера настоящих стрел, мини-юбки, открытое декольте… И ладно бы только внешность такая была, но характер был стервозным, грубым и самодовольным, под стать тем самым героиням из сериала. Уже повзрослев я стала понимать, что с ее клишированным образом что-то не так. Но задумываться мне об этом не особо хотелось.
Алена спокойно продолжала краситься, напевая себе под нос раздражающую песню «Лабутены». Эта девчонка спихивает все свои вещи на место своей соседки, игнорируя её вялые возмущения, и в этот момент постоянно поглядывает на меня, самодовольно улыбаясь. И вот этим она хочет меня позлить? Но какое мне дело до личного пространства ее соседки.
Мне всегда было интересно, как именно она узнала о моих чувствах. Мы с ней мало пересекались вне школы, даже не глядели друг на друга, если не собачились, её проницательность сразу определила на кого я смотрю, как побитый и несчастный щенок. Это восхищало и пугало. Тем не менее Алёна никому не рассказала. Я ожидала того, что о моей влюбленности в одного человека узнает и мой класс, и класс объекта моей любви, но который год прошел, а никто так ничего и не узнал. Я бы восхитилась Алёной и была бы ей благодарна, если бы только не ее каждодневное напоминание о том, что мои чувства были, есть и будут невзаимными…
На самом деле я ее даже в самых крупных перепалках не ненавидела. Уже потом я была благодарна ей, что своими высказываниями она давала мне возможность не окунаться в этот бездонный омут с головой.
Тем же днем, чтобы хоть как-то отвлечься от её слов, я прогуливалась по коридорам школы, пытаясь пересказать в своей голове произведение «Куст сирени», так как нужно было в анализе полноценно раскрыть сюжет. В коридорах всегда было шумно, дети носились туда-сюда, учителя проталкивались между ними, а старшеклассники так и пытались задеть кого по-младше плечом. Среди этой какофонии звуков я абстрагировалась и была в своих мыслях, представляя, что уже дома, со своей Яной, немного уставшей с работы, и среди строгих, но таких любящих родителей.
В холле я столкнулась с тем, кому, собственно, и были предназначены мои чувства. С тем, кто смотрел на меня приветливо, но как-то сухо, улыбался нежно и кивал головой, спокойно — в своей манере. Самый прекрасный человек на свете. Моё сердце так привычно учащённо заколотило, а глупейшая широкая улыбка уже царила на лице. Куда-то испарилась колкая, дерзкая сторона моего характера, которая проявлялась исключительно рядом с Алёной. На место этой безудержной бесшабашности приходила чудачка из литературного класса.
— Виктор! — подбежала я, не скрывая свою немного туповатую улыбку, которая автоматически приклеилась к моему лицу.
Я всегда звала его не иначе, как Виктор Зорин. Сокращенное имя Витя ему совершенно не подходило; я не удивлюсь, если даже родители называют его так. Он был старше и своих, и моих одноклассников. Тем более меня, ведь я самая младшая в классе и пошла в школу в пять лет, благодаря своему умению в столь раннем возрасте читать и писать. А Виктору было уже семь. Эта разница в возрасте ощущалась болезненно для меня, потому что я всегда чувствовала, что немного отстаю от него в плане развития. Мне было тринадцать, а ему пятнадцать.
Но не только из-за этих цифр я не называла его Витей. Дело в том, что он уже в свои пятнадцать был амбициозен, имел цели в жизни и старался их осуществить. И с обеспеченными родителями и весьма острым умом Виктор запросто мог добиться всех намеченных вершин.
— Здравствуй, Лер, — сказал он, с осторожностью смотря на меня. Потом стало ясно, что этот взгляд всегда был направлен в мою сторону, стоило мне только поздороваться с ним. Чего именно он боялся, я не понимала.
— Спасибо, что помогла мне с анализом текста. Из-за теста по алгебре не было времени прочитать роман. Как он там назывался.?
— «Нетерпение сердца», — будто в наваждении промолвила я, не отрывая взгляд от его прекрасных голубых глаз. — Жаль, что ты не прочёл, тебе бы понравилось.
Кажется, я смотрела на Виктора так, словно он был оазисом в пустыне. Не знаю, стоит ли гордиться своей храбростью и умением показывать эмоции столь открыто…