— Не, мы про тех, кто под тобой.
— А. Ясно.
Я, с горем-пополам, встала, начиная подтягиваться.
— Забудь, — прохрипел Никита, — твоя жопа не подушка, а блок цемента, Лера, жри меньше.
— Кто бы говорил. Но за твоё пузо все равно спасибо.
Я посмотрела на остальных. Артём пытался подняться, как ни живой, ни мёртвый, мне даже жаль его стало, потому что его руки явно видали дни лучшего этого. Меньше всего повезло Владиславу Петровичу — тот лежал лицом в земле и старался приподняться.
— Ладно, чё мы стоим, тут человек войну прошёл, — сказал Никита, вновь кинув взгляд меня. — Афганскую.
— Да ты меня задрал уже.
Парни помогли подняться врачу, а я, стараясь хоть чем-то помочь и сделать вид какой-то деятельности, стала отряхивать его белый халат от грязи, уже потом заметив, что эта грязь лишь размазывается по халату.
— М-да. Ну, я пыталась.
— Чтобы ещё хоть раз я оказался рядом с вами троими. Да Боже упаси! — Владислав Петрович взглянул на нас враждебно, но без злости или агрессии, скорее, как на несмышлёных школьников, коими мы и являемся.
— Эй, а мы то тут причем? - стал возникать Никита.
— Зато почти спортом позанимались, нам полезно, — улыбнулся Артём и посмотрел на меня. — Ну ты как? В норме, скалолаз?
— Вроде да. Порядок.
— Ты в следующий раз лучше дождись помощи, целее будешь, — сказал Никита, оттряхивая свои несчастные брюки.
Владислав Петрович, осмотрев нас и кивнув самому себе, махнул на прощание рукой и двинулся в сторону ворот школы, я же стала смотреть на свои внешние повреждения, заметив разодранные ладони и стёртое вместе с колготками колено.
— Достойная соперница Кати. Ничего не скажешь, — пробубнила я себе под нос. Мне стало как-то не по себе от чувства внутреннего соперничества между мной и этой девушкой. Всё дело в том, что я никогда и не стремилась к выигрышу и не ощущала удовольствия от соперничества с кем-либо. Наверное, в глубине души я всегда понимала, что останусь в проигравших, потому разочаровывалась в себе быстрее положенного и отходила в сторону. И с Катей я понимала, что вновь проиграю. Разве Катя ходит с разодранным коленом по всей школе? Разве она падает на лестницах и лежит на полу, дожидаясь помощи без всякого стеснения? Нет, Катя навряд ли такая.
Мне должно быть стыдно за себя. Мне следовало бы поменяться и вести себя по-другому. Да, стоило бы. Но, отчего-то, делать это совсем не хочется.
— Хэй, ты чего притихла? — позвал меня Никита. Видимо, я слишком долго молча разглядывала свою больную коленку. — Ты там не плачешь?
— Нет, не собиралась.
Я глубоко вздохнула и посмотрела на парней. Стоя с ними под лучами весеннего солнца, слушая вдалеке веселые ребяческие голоса, пережив подобное детское приключение, не свойственное нашему возрасту, я вдруг почувствовала себя дома, среди своих родных. В душе на миг зародилось ощущение правильности момента, будто бы всё, что происходит, должно происходить.
Один рыжий, пухлый, с недовольным лицом, но по необычному добрыми голубыми глазами. Второй длинный и с виду нелепый, нос вытянутый и волосы стоят торчком. Оба до ужаса неказистые. И я рядом с ними стою. Лохматая, кудрявая, с веснушками на пол лица, в потрепанной одежде и с порванными колготками. Презентация неудачников, переживших маленькое приключение. Картина та еще, но она не кажется мне какой-то чужой или неправильной. На секунду мне показалось, что так и должно быть, потому я даже была рада, что стала частью этой картины.
— Ты чего так на нас смотришь? Сглазить решила? — хохотнул Артём, а Никита поднял брови.
— Давай только не меня, знаю я тут одну курицу, вот её можно.
— Дураки что ли? — улыбнулась я. — Мне пора в класс. Да и вам тоже.
— Мы планировали с Никитой прогулять, денёк на редкость хорош. Да и алгебра эта в печёнках сидит.
— Ясно. Ну… удачи вам, что ли, — я неловко махнула им рукой на прощание и пошагала в сторону школы.
— Ага, и тебе удачи, Солопыч.
Несмотря на то, что меня назвали по этой странной кличке, в душе я не чувствовала никакого раздражения. Даже хихикнула себе под нос.
***
— Боже, Солопина, а нельзя без травм один день хотя бы? — ворчала Алёна, осматривая мою ногу. — Пошли к Петровичу, он перебинтует. Правда, колготки, придётся снять…
— Я бываю у него чаще, чем в собственной квартире. Не, не пойду, Алён, заживёт и
так, — лениво ответила я, подперев щёку рукой. Я как раз сидела возле окна, солнышко приятно грело спину и шею. Хотелось провалиться в сон и не просыпаться до самого окончания уроков. Благо сейчас история, учитель бубнит себе под нос, особо не обращая внимание на поведение класса, так что можно спокойно расслабиться.